Перелом

Так совпало, что уже ближе к полудню, именно в день приезда Михаила, пришел и первый поезд со штабом Гренадерского лейб-гвардии полка во главе с великим князем Николаем Николаевичем. Он ехал обычным поездом, инкогнито, терпя неудобства сурового быта командования гвардейского полка, занявшего с обслугой и дорожным запасом целый эшелон и почти не выходя в возлияниях и прочих утехах за обычные рамки штаб-офицера Императорской гвардии.

Благодаря какому-то невероятному стечению обстоятельств тайная поездка через всю страну ему вполне удалась. Это оказалось полнейшей неожиданностью. Никто не мог даже подумать, что он оставит без надзора созданный им только в мае этого года Совет государственной обороны. Однако это имело и побочный эффект. Такая секретность лишила его доступа ко всей новой конфиденциальной информации на все время путешествия.

Сам он объяснил свой приезд необходимостью проверки в боевых условиях основополагающих принципов начатого под его руководством пересмотра «Положения о полевом управлении войсками». Наиболее подходящим местом подобной проверки ему виделось именно стремительно набирающая обороты масштабная высадочная акция, уже достаточно долго и успешно развивающаяся на Хоккайдо.

Этими мыслями он охотно делился с журналистами и всеми прочими, проявившими интерес к его персоне сразу по приезде, и при каждом удобном случае в дальнейшем. К счастью, о грандиозных планах посетить «с дружеским визитом» и двойным боезапасом «личную ванну микадо» он все еще информирован не был. Первопричиной тому стало то обстоятельство, что после размолвки со своим царствующим племянником Николаем сначала он не счел нужным посетить чрезвычайное секретное совещание у императора, где и было принято решение о рейде к Токио. Тогда же договорились о срочной отправке в связи с этим 15-го Александрийского гренадерского полка морем, а также Гренадерского и Московского лейб-гвардии полков железной дорогой.

А буквально через пару дней, так и не ведая ничего об этом, он уже уехал из столицы.

Но ближе к вечеру все того же 18 октября в приватных беседах за столами приличных заведений Владивостока звучали сразу две другие версии. Первая, что он рассчитывал после смещения наместника Алексеева, с которым отношения категорически не сложились с самого начала, и замены его Рожественским, который был моряком, отодвинуть того сначала от руководства армией, а потом, по мере набирания авторитета, и от наместничества. Николай Николаевич являлся генерал-адъютантом при его императорском величестве и одновременно генерал-инспектором кавалерии и имел гораздо больший вес в войсках.

Надо же было так совпасть, что к моменту его появления здесь должность наместника снова оказалась вакантной. Впрочем, даже с этой точки зрения его шансы могли считаться достаточно большими только пару месяцев назад. Сейчас же весовые категории принципиально изменились. И даже после ранения Зиновия Петровича он уже перестал быть первым кандидатом на этот высокий пост и оказался лишь вторым в очереди после Михаила Александровича.

А вторая, в которую все верили гораздо охотнее, заключалась в вероятной серьезной ссоре его с государем, после которой великий князь и отправился на войну поднимать авторитет и восстанавливать утраченное высочайшее доверие. Вполне возможно, имея в качестве альтернативы другое, гораздо менее привлекательное территориальное направление. Какую-нибудь Бухару, Ташкент или Тифлис.

Но большинство пересудов пресекла телеграмма из канцелярии императора, которая пришла тем же вечером. В ней новым наместником на Дальнем Востоке назначался великий князь Михаил Александрович. В телеграмме также высказывалась уверенность, что он, получив соответствующие полномочия, приложит все силы для скорейшего и успешного завершения кампании и окажется в этом столь же успешен, как в Маньчжурии, и не менее удачлив, чем его предшественник.

На следующий день в шесть часов пополудни, как и планировалось, началось заседание. С самого начала было известно, что на нем не сможет присутствовать генерал Штакельберг. Поскольку сейчас наши армии преследовали стремительно откатывавшихся на юг японцев, он не имел возможности оставить свой штаб. Также снова не будет и генерал-майора Бернова, озабоченного обустройством секретной перевалочной базы на подведомственных ему южных Курильских островах.

Однако полной неожиданностью стала неявка великого князя Николая, чье участие подразумевалось само собой. Персону столь высокого ранга, назначенную командовать гвардией в предстоящем деле, определенно следовало ввести наконец в курс дел и дальнейших планов. Однако уровень секретности не позволял этого сделать обычными способами. Так что снова получалось – не судьба!