Перекресток в центре Европы

Налево – улица 28 октября, с нелепо перемешанными старинными и стеклобетонными зданиями выводила на площадь (по размерам, скорее перекресток) Мустек (мостик), совершенно непонятно почему так зовущимся – там в помине не было никакого моста. Дальше – Народни (народная) улица, слегка изгибаясь, приводила к умопомрачительной красоты зданию Народниго дивадла (народного театра), через дорогу от которого находилось знаменитое своими пирожными и богемными тусовками кафе «Славиа». Улица, приподнимаясь, переходила в мост Легии, нависшим над Влтавой и волчьим хвостом Стрелецкого острова, покрытого облетевшими деревьями.

Путь от Музеума через весь Вацлавак, когда идешь, никуда не сворачивая, не пытаясь вывернуться из людского потока, вел неширокими Рытиршской и Милантриховой улицам, с каждым шагом все больше погружая в путаницу узких переулков. С застывшей бессмысленно-восхищенной улыбкой, провожаемый из всех витрин веселым блеском чешского стекла, уже не пытаешься на чем-то остановить взгляд. И, пройдя под двумя арками в самом конце Милантриховой, сужающейся до такой степени, что, кажется, там не разминуться и двум людям, вдруг вырываешься на простор, и на тебя обрушивается Старомесская площадь всем своим великолепием. Налюбовавшись орлоем (курантами), Тынским костелом, пересчитав загадочные крестики перед ратушей, набродившись по площади, идешь дальше и попадаешь на треугольную Малую площадь с ее старинным колодцем, окруженным затейливой решеткой с хороводом ангелочков и увенчанным шаром, служащим пьедесталом коронованному льву. Дальше, опять за толпой глазеющих по сторонам туристов, петляя и поворачивая, выходишь на стиснутый со всех сторон клочок Сметанова набрежи (набережная) и видишь сразу все: Восточную башню Карлова моста, кафедральный собор, памятник Карлу IV, вдалеке через реку – костел святого Витта и всюду – куда хватит глаз – толпы людей рассматривающих, позирующих, читающих путеводители, приценивающихся к сувенирам, фотографирующих, спешащих, как цеплячий выводок, за гидами. Потом Королевской дорогой через Карлов мост, Малостранскэ намести (площадь) поднимаешься широкими, рассчитанными на всадников ступенями Замкового спуска и весь Пражский град гостеприимно открывает перед тобой свои диковины.

Именно по этим трем дорогам пульсировали основные людские потоки. Стоило немного углубиться в лабиринт многочисленных узких улочек и переулков, прохожих становилось меньше, вывески кафе зазывающих отведать тэплэ йидло по целы дэн (горячая еда целый день) встречались все реже и почти совсем исчезали. Затейливо вымощенные улицы выводили на не менее величественные площади, и к таким же, как на туристических тропах, домам, но тут уже не было беззаботной толчеи, и прохожие уже не глазели расслабленно по сторонам, а сосредоточенно вышагивали по узорчатым тротуарам, спеша по делам.

Освоив центр, Юля с пеших прогулок переключилась на метро, забираясь теперь в отдаленные районы.

– Позор! Двэржэ сэ завирайи! Пришти заставка: Ежиго з Подэбрад (Осторожно! Двери закрываются! Следущая остановка – Иржи из Подебрад)! – ласково и певуче объявляли чарующие женские голоса названия станций.

Юля выходила по вдохновению на какой-нибудь станции и бродила по близлежащим улицам. Иногда, садилась на трамвай и делала круг, пытаясь создать мысленный образ Праги. Не отмеченные интересом туристов старые районы, мало чем отличались от ее Карлина. Бертрамка, Летняны, Жижков, Скалка, Пальмовка, Смихов: те же старые, разной степени помпезности, дома, расписанные граффити, вереницы маленьких магазинчиков, господок (маленький пивной ресторан) и мусорных контейнеров. Спальные микрорайоны Юля даже не стала рассматривать. Побродив по Розтылам, Просеку и Баррандову среди новеньких зеленовато-белых многоэтажек, она больше не углублялась в сидлиште (микрорайон), полностью удовлетворив свое любопытство.

Вскоре она уже могла неплохо ориентироваться, мысленно расставив флажки на своей собственной Праге.

***

Юный мастер на все руки Женя каждое утро являлся точно в оговоренное время, чем очень расположил в свою пользу Юлю, любящую точность и пунктуальность.

Вообще знакомство с ним оказалось очень полезным, чего никак нельзя было предположить.

Он, оказывается, вполне сносно объяснялся по-чешски, и больше не пришлось веселить продавцов в магазинах, изображая столь необходимый растворитель.