Перехлестье

Стихия рвалась и ревела, швыряла в лицо пригоршни воды, хлестала по щекам и плечам, заливала глаза, неслась ревущей рекой с крыш, устремлялась ручьями по земле. Йен стоял в непроницаемой стене воды, по-прежнему держа жену на руках. Мокрые волосы облепили лицо, одежда насквозь промокла, но маг этого словно не замечал, он крепко прижимал к себе дрожащее тело, подставляя его хлещущим струям дождя.

Василиса уткнулась лбом в теплое плечо и судорожно вдыхала свежий воздух. Обрушившийся на нее ливень унял неистовую дрожь, изгнал из тела холод, вода словно смывала боль и слабость, освежала, возвращала силы, способность дышать, возрождала к жизни.

Мягкая рука, до того бессильно висящая, обвила Грехобора за шею. Девушка теснее прижалась к мужу, словно впитывая его силу. Они стояли долго. Дождь все лил и лил, уже не сплошной стеной, но по-прежнему сильный, сполохи молний продолжали рвать небо. Василиса наконец совладала с собой и смущенно попросила:

– Поставь, я тяжелая.

Йен подчинился, но, опустив жену на землю, тут же развернул лицом к себе и гневно встряхнул:

– Зачем ты прикасалась к Повитухе?

Василиса струхнула. Самым бесславным образом. В голосе и взгляде мага было что-то такое… несвойственное ему прежде – жесткость, требовательность. Девушке стало не по себе. И она опустила голову, стараясь не встречаться с мужем взглядом. Поняв, что вот так сразу ответа от нее не добьешься, Грехобор слегка подтолкнул жену, вынуждая зайти под широкий навес, где у рачительного Багоя прятался узкий верстак и кое-какой нехитрый инструмент.

– Зачем? – повторил мужчина.

Лиска с тоской подумала о том, что, похоже, придется-таки ответить, иначе между ними разгорится первый семейный скандал. А ей совсем-совсем не хотелось скандалов. Ей было горько. Но передавать мужу суть их с Повитухой отвратительного диалога тоже не хотелось.

– Василиса! – Впервые в его голосе прозвучали властные нотки.

Стряпуха вздрогнула. Вот уж не думала, что ее мягкий, тихий, постоянно сомневающийся в себе Йен может говорить таким тоном. По коже побежали мурашки. А такой ли он тихий? И вообще, ее ли он? Внезапно Василисе захотелось исчезнуть. Подальше. Желательно на другой материк… но сильные руки держали крепко, поэтому девушка не нашла ничего лучше, как спрятать голову… под мышку Грехобору. И оттуда уже пробормотать ответ.

Ужасно хотелось разреветься. Ну вот что она за человек-косяк?

– Ты что? – Грехобор бережно отстранил жену от себя, чтобы заглянуть в глаза. Но это оказалось проблематично, потому что Лиска упрямо смотрела под ноги. Наконец страдальчески вздохнула и раздельно повторила:

– Я. Ей. Угрожала.

– Угрожала? – Ему показалось, что ослышался. – Ты? Угрожала? Ей?

Василиса всплеснула руками, досадуя на то, что в мужья ей достался такой тугодум.

– Она пришла и начала… и любить-то тебя не за что, разве только из жалости, и зачем ты мне такой сдался, да ничего в тебе особенного, да на что я могла позариться…

В голосе девушки звенел нарастающий гнев.

– Она такое сказала? – перебил ее Грехобор, опуская руки и делая шаг назад.

Жена наконец вскинула на него гневные глаза:

– Нет… Это говорила я. Потому что именно это она хотела услышать. А Повитуха твоя стояла и согласно кивала на каждое слово! – Василиса совсем раздраконилась. – Ей-богу, Йен! Еще раз ее увижу, просто все патлы повыдергиваю! Неужто и ты уверен, что я с тобой, ну… в общем, только потому осталась на ночь, что перебрала Багоевой наливки. Я похожа на такую? Нет, ты скажи! Похожа?

Она наступала на мужа, тыча пальцем ему в грудь:

– Если бы ты мне был не нужен, я бы устроила такой ор, что тут все стекла бы повылетали. Я никогда, слышишь, никогда не осталась бы с мужчиной только потому, что меня вдруг потянуло к плотским радостям! Ну и… разозлилась я, – виновато заключила девушка. – Разозлилась и встряхнула ее немного. А что, она уже нажаловалась?

И Лиска виновато посмотрела на мага, взирающего на нее полными удивления и недоверия глазами.

– Нет… – Он попытался подобрать слова, чтобы не испугать жену. – Но… тебе стало плохо именно из-за того, что ты ее «немного встряхнула».

– Да-а-а? – Она встрепенулась, поняв, что ругать за самоуправство, похоже, не будут.

– Василиса, – глубокий вздох. – Ты совсем ничего не знаешь о магах?

Отрицательное покачивание головой в ответ.

Грехобор снова вздохнул и принялся объяснять:

– Повитуха очень сильная магесса. Ее сила передается через прикосновение – может облегчать боль, лечить, но действует так только на рожающих женщин. Дело в том, что ребенок, он безгрешен, и его светлая душа создает… преграду для всего злого, что может случиться с будущей матерью. Сглаз, порча, болезни, магия – все это беременную женщину обходит стороной. И именно это позволяет Повитухе без последствий прикоснуться к роженице. В противном случае злая сила начинает иссушать женщину, подпитывая Повитуху, делая ее сильнее. Но при этом душа магессы чернеет. А если она почернеет – не будет больше Повитухи.

– А…