Печать мастера

— Так и не сдал мне, — поморщился зельедел-алхимик. — Башка, как тыква, тупая…

— Зато как бьет, одним плетением — троих, а махом, махом то как, — довольно возражал ему Наставник по подготовке — Шрам, ковыряя босой ногой песок плаца. — Мой Семнадцатый твоих двоих укладывает только так…

— Это не делает его менее тупым, — желчно возразил алхимик. — Спроси — сколько у него по стратегии? Три? — обернулся он к старику, который, как уже понял Коста, выполнял на острове обширнейший спектр занятий — вел занятия по стратегии и философии, заведовал местной учебной библиотекой, а так же фиксировал, в качестве «секретаря» данные всех испытаний.

— Четыре у него по стратегии… Четыре.

— Зачем ему стратегия? Одну стратегию выучил и ему хватит… бей на поражение… ахахахаха… — заржал Шрам.

— До первого чаепития, — с ядовитой сладостью в голосе напомнил алхимик, а низенький сухощавый, почти полностью седой старик поднял к небу глаза и пробормотал что-то нелестное в адрес коллег.

***

По рисованию и каллиграфии Коста получил «восемь».

Неожиданно высокий балл — «семь», Коста получил сразу по двум направлениям — философия и Искусства. По этим предметам его проверяли дважды, не в силах поверить, что мастер Хо в провинции мог привить ему такие знания и вкус.

— Картины — понятно, Четвертый — мастер-художник, и мальчишка рисует, но стихосложение? Каким образом он мог запомнить все это? — возмущался Наставник по боевке. — Кем надо быть, чтобы заставлять учить стишки и совершенно не заниматься физическим развитием? Кем, Сейши? Он вынослив и обладает прекрасной регенерацией — но это не его заслуга, это данные крови!

— Не стишки, — вежливо поправил его Старик. — А сочинение Алипия в десяти свитках. Наизусть. Даже в нашей библиотеке — свитков только пять. Скажи мне, Шестнадцатый, — старик называл его только так — по номеру, — где твой Учитель смог достать свитки, которые ты цитировал только что?

— А разве их нельзя достать в северной провинции? — уточнил Наставник по искусствам, который был третьим на сегодняшнем испытании — изящный сир, который даже когда смотрел в окно — а в окно он смотрел постоянно, почти не интересуясь тем, что «несёт ученик», старался встать так, чтобы утренний свет выгодно обрисовывал фигуру и подчеркивал профиль. — Это, конечно, край цивилизованного мира, но…

— Решительно невозможно, — веско бросил сухонький старичок.

— Я бы спросил, чего это Учитель по стишкам не знает стишки, — намеренно грубо уточнил Шрам, обращаясь к белокурому коллеге. Сегодня он старался особенно — пришел не только босым, но и грязно-потным, после утренней тренировки, залез, усевшись на стол, и демонстративно чистил ногти от песка, с наслаждением наблюдая, как Наставник по искусствам вытащил надушенный платочек и отошел подальше, стараясь не смотреть в их сторону.

— Именно потому что это — «стишки», — надменно отозвался коллега. — И не представляют истинной художественной ценности, сомневаюсь, что хоть кто-то в Высшем обществе будет способен оценить произведения Алиппия, а я — я готовлю Высших, которые смогут вращаться в любых кругах!

— Да-да, я помню «стишки» с художественной ценностью, восемь шекковых строчек, которые пришлось учить на плацу, потому что запомнить такое дерьмо, чтобы забить себе голову, — Шрам постучал пальцем по виску, — не может ни один нормальный… На каждую строчку — круг, выкрикивая в голос, и только тогда парни смогли запомнить…

— Они не запомнили не поэтому, — Учитель по искусствам резко обернулся от окна к Шраму — полы халата взметнулись в воздухе, — а потому что твои ученики не способны… не-спо-соб-ны запомнить даже…

— Не трогай моих учеников! — взревел Шрам.

— …им место за куполом или на острове сил… — в два прыжка учитель по боевке оказался у окна и, в одно движение накрутив белокурую косу на руку, зафиксировал Наставника по искусствам.

— Только скажи это! — рявкнул Шрам.

— Десятый! — Сейши обеспокоенно стукнул трость о пол несколько раз.

Шрам выпустил коллегу не сразу — помедлив и сплюнув, и после этого кратко поклонился старику — «Сейши».

— Что и требовалось доказать… какой учитель — такие ученики, грубиян… — Белокурый сир выпрямившись, расправлял одежду.

Коста переводил взгляд с одного Наставника на другого, пока Старик не спросил:

— Вернулись к задаче. Выясняйте отношения не здесь. Шестнадцатый, откуда твой Мастер смог достать свитки Аллипия?

— Не откуда. — Ответил Коста тихо. — Он их написал. — Никогда до этого момента не задумывался, чему именно и по какой причине его учил Мастер Хо.

— Поясни.

— Мастер писал, — повторил Коста. — На память. Мы проходили один свиток в декаду. После этого Наставник писал следующий, сжигая предыдущий пергамент. И так на протяжении девяти зим, — закончил Коста тихо.

— Четвертый, — констатировал старик, и Коста не понял, чего в его голосе было больше — неприкрытого восхищения или негодования. — А я ведь предлагал ему остаться в Наставниках и вести «Искусства»…

***