— Завтрашний краван, — повторил Расто, и не добавил больше ничего. Его дела старика больше не касаются, а правила нарушать — так он не дурак.
— Сделка, — кивнул, наконец, старик. — Поставишь оттиск кровью, что передаешь свою халупу в общак — и свободны. И, Расто, чтобы никогда больше — я ни тебя, ни этого… в своем городе и квартале больше не видел…И пусть Немес благоволит к тебе в Ашке.
Домой они возвращались бодрой рысью, и Расто подавил в себе порыв в последний раз пройтись по всем злачным местам, напиться до визга и кругов перед глазами. Завтра — нужна ясная голова и трезвый расчет.
В их домишке под второй доской — пятой по счету от окна, если нажать, был давным давно припрятан кошель с фениксами. Все, что удавалось скопить, утаив от общака. То, что он собирался тайком зашить в пояс и вывезти, когда придет время покидать «южную жемчужину». Но ему не нужны подачки и долги, может он — Расто — и вырос на улице, свой кодекс чести у него был — и никто не скажет, что не было, иначе разве мучался бы он столько с Сизарем?
— Дядя? — Голос Сизаря звучал удивленно, когда тот заметил, что Расто начал вскрывать пол.
Расто возвел глаза к потолку и ещё раз помянул Немеса — это каким же совершенным идиотом надо быть, чтобы живя в одном доме столько зим так и не заметить, куда прячут накопления?
— Заткнись и помоги, — пропыхтел Расто — доска отскочила и больно ударила его по пальцам. Вдвоем они управились за пару мгновений, и Расто, усевшись прямо на полу пересчитал золотые кругляши и отложил четыре в сторону. — Сколько ты сказал этот сиреныш заплатил за тебя?
— Четыре, — послушно ответил Сизарь, изучая горку на полу. — Хороший господин отдал за меня никчемного четыре феникса не торгуясь…
— Не торгуясь, не торгуясь… — Пропыхтел Расто, прищурился, и доложил ещё один кругляш к четырем, чтобы стало пять.
Расто посмотрел на большую горку монет, раздумывая, не доложить ли шестую, и седьмую, но передумал. Даже если он отдаст все, что есть, это не перевесит «вольной». Слишком редко господа давали такую бумагу рабам, и ещё реже господа покупали рабов, чтобы дать им вольную… А то быть бы Сизарю завтра без кокольцев, если бы у него не выгорело…
Расто покосился на блаженного племяша и вздохнул — дурак-дурачком, но свой, весь в сестру, та такая же была. Первый заезжий прихвостень напел о любви, поманил, наобещал плетений, а она и поверила — дура-дурочка…
Расчувствовавшись, Расто вздохнул, и снова вспомнил о толстой вдове из домика на углу, о большой бутыли, которая сейчас была бы ох, как кстати, но сделал над собой усилие, и рявкнул:
— Вещи собрал, завтра вечером уезжаем. Сейчас спать, и днем, чтобы носа из дома не высовывал — понял меня, даже за порог, даже в окно выглянуть, иначе голову оторву.
Сизарь торопливо послушно закивал.
— А ты, дядя?
— Вернусь к вечеру, дела у меня. Надо отдать должок… чтобы никто не говорил, что Расто-из-Змеиного добра не помнит…
Глава 46. Никто, кроме тебя
Коста стоял, сцепив руки сзади, и опустив голову. Перед ним в кресле сидел Глава Фу, за спиной которого стоял очень довольный мозгоед. Коста давно заметил, что у сраного менталиста нездоровая тяга к разносам.
— Ещё раз, — очень спокойно попросил Нейер. — Поясни. Ты потратил один феникс в лавке на аванс — это понятно. Далее, у тебя остался пять золотых, и вместо того, чтобы купить что-то полезное, ты вкладываешь деньги в покупку рабов?
Коста опустил голову ещё ниже.