Ночная прохлада окутала Да-ари влажным холодом. Поземка с пустыни втекала в город и стлалась по земле блаженными ручеками прохлады, и Расто любил такое время, но — не сегодня. Сегодня он был расстроен, как никогда. Он не нашел Сизаря, не нашел и следа шестерки, как будто Немес их языком слизнул, или они просто взяли и растворились в городской толпе.
В домик на окраине змеиного квартала он дошел, шаркая — ноги домой не несли. Есть не хотелось. Хотелось купить бутыль у толстой вдовушки на углу, и вылакать до дна, и забыться сном. Пока Расто рассуждал — купить или не купить дозу «утешения», понял, что дверь в домишко открыта, хотя он запирал. Расто вытащил нож из кармана, ловко перевернул в руке и мягко ступая по полу — зная каждую каменную щербинку в темноте даже наизусть, вошел в дом.
Расто застыл. Вор, выбравший дом вора, чтобы поживиться, был…голоден. Темная фигуражрала остатки утренней лепешки, чавкая от удовольствия, почти, как его Сизарь… Сизарь…
— Дядя… — пробормотал Сизарь с набитым ртом,– как хорошо, что ты дома, ты сегодня долго, я…
Расто отвесил подзатыльник. Смачный, со всей силы. Вложив в него все эмоции, которые он пережил за три дня по вине этого остолопа.
Расто отвесил ещё один подзатыльник со всей силы. И только после этого выдохнул.
Сизарь поперхнулся крошками, закашлялся, но ничего не возразил.
— Собирайся, — бросил он племяннику. — Быстро. Бросай лепешку, собирай узел, не знаю, как ты сбежал, но нам нужно срочно покинуть город, иначе сработает Розыск и Старик не будет молчать, чтобы не замели, нужно уходить немедленно, пока не донесли «смотрящему»… — Расто поискал огненный камень и, чиркнув, запалил огрызок свечи.
— Не надо бежать, — рябое в рытвинах лицо Сизаря просияло. Он не сердился на дядю, он вообще долго сердиться не умел. Сизар облизал пальцы, тщательно вытер о грязный застиранный верхний халат, вытащил из-за пазухи свернутую в свиток бумагу.
— Вот, — протянул он Расто с сияющими глазами. — Вот, дядя.
Расто развернул уже немного помятый сбоку пергамент, вчитался, и потом понес поближе к огоньку, не поверив глазам: «Вольная».
— Рассказывай, — рявкнул Расто, ещё раз поднеся пергамент к свету, чтобы было лучше видно, и даже потер глаза, но зрение не обманывало его. Внизу, после трех коротких столбиков переливалась, сияя бело-голубым, стояла настоящая сирская печать, чтобы Немес сожрал его печень. Печать — птица в круге. Неясыть. Вот и ответ. Пятый сиреныш — всего лишь неясыть, маленький клан Фу с окраинных земель, но… разве у них были сирята возраста Сизаря? Расто помнил только одного из Фу — калеку, известного на весь юг артефактора.
— Что рассказывать… — Удивился Сизарь.
— Все, все рассказывай до последней мелочи!
И Сизарь рассказал.
О том, что он ждал, ждал, ждал, и верил в дядю. Что тот непременно вытащит его — найдет способ, и что он видел дядю на крыше.
Расто метнул на племянника злобный взгляд — от того, какой безграничной верой в его силы были наполнены слова дурачка. Но не перебил.
Сизарь рассказал о сирах, которые приходили поздним утром, и о том, как хороший господин вернулся вечером и выкупил их. Его и ещё троих мальчишек пустынников, которых тоже замели на воровстве, но он тоже не виноваты, как и Сизарь!
Как передали купчие и ключ от браслетов, как они зашли в проулок, шли, шли, а потом господин приказал остановиться у неработающего фонтана — ну того,на пересечении второй и пятой.
И потом начал спрашивать их по очереди — кто они и откуда, за что взяли, и есть ли им куда идти.
— И мы рассказали, что не виноваты, — лучисто улыбнулся Сизарь, — и господин поверил.
— Вы сказали — и господин поверил? — медленно повторил Расто.
Сизарь закивал, как болванчик, продолжая светится счастливой улыбкой.
— Я же говорю, хороший господин, дядя.
— Дальше, — рявкнул Расто, не понимая совершенно ничего.