Коста остановился. И молча смотрел. Мгновение, два… пока мальчишка не попятился, сделал несколько шагов назад и не замахал руками.
– Да не собираюсь я тебя сдавать… и вообще это не тебя ищут… и вообще я такой же как ты… думаешь мне хочется попадаться? Сразу обратно – не в приют, так в слуги, не в слуги, так в рабы, не в рабы, так на поле… а мне нужно блюсти себя!
Коста молчал, нащупав в кармане нож.
– Да хочешь я Великим поклянусь!!! Да хоть Марой и Немесом в придачу… я место знаю, где пересидеть можно и от дождя спрятаться… не в городе… и еду знаю, как добыть, но мне напарник нужен… мы всегда на пару работали, – рябой наклонил голову на бок и просительно улыбнулся, но глаза остались серьезными. – Вытащи руку из кармана, не знаю, что у тебя там, но бегаю я быстрее… и ты немного хромаешь… Хотел бы сдать – давно бы сдал, и не узнал бы – я следил за тобой от самого храма, чтобы убедиться… на пристани крикнуть только и сразу набежали бы…получил бы три феникса и тьююю…
– А чего не сдал тогда? – прохрипел Коста, вытаскивая руку наружу, и демонстративно размял пальцы – чисто.
Мальчишка молчал мгновение, раздумывая, и потом тяжело вздохнул.
– А ты поделился. Хлебом.
Глава 20. Цена свободы. Часть 3
– Щенок умер, нашли жетон, – доложил один из слуг, одетый в легкий серый халат без клановых знаков, и протянул с поклоном, платок Старшему. – Сгорел во время пожара в приюте.
– Что он делал в приюте? – Садхэ развернул тонкую ткань и поднял на свет за цепочку кончиками пальцев.
– Может загребли…Распоряжения не отменяли – патрульные с улиц всех неучтенных бродяг подходящего возраста, которых ловят, тащат в приют… Тащили, – поправился слуга.
– Ах, Немес ашес, – Садхэ грязно выругался и бросил жетон на стол. И тщательно вытер руки салфеткой от сажи – белоснежная ткань почернела разводами. – Видит свет, как не вовремя… как не вовремя…Что я должен доложить Главе? Что?!!
– Чья была идея сжечь приют? Чья? – Садхэ развернулся к слуге – рукава взметнулись.
– Виноват, господин… виновен, – склонился слуга низко, хотя они оба знали, без чьего одобрения он не сделал бы и шагу.
Пригород, скалистая часть побережья, бухта
– У меня убили наставника.
– Но он был же?
– Убили, – повторил Коста, набычившись.
– Но был же, – возразил рыжий мальчишка… – У тебя ничего нет – у меня ничего нет. Ты не знаешь, что будешь есть завтра, – он погладил живот, – я не знаю, что буду есть завтра. Ты остался один – и я остался один. Разница только в одном – у тебя был наставник! Настоящий, живой, свой – десять зим, у меня – не было ничего, кроме приюта. Так кто из нас должен ныть?
Коста отвернулся, глядя на скалы.
– Ты – неблагодарный, – выдал мальчишка уверенно. – У тебя было десять зим…
– Девять!
– Девять, десять, – пожал рыжий пройдоха плечами. – У тебя было девять зим. На девять зим больше, чем у кого-то, и целый… – он показал руками вверх, – целый наставник… и ты не благодарен за то, что есть… тебе – мало! А у других и этого не было, – тонкий грязный палец ткнул его в плечо. – Уверен, ты и наставника ругал…
Коста вскинулся, развернувшись.
– Ну, таким как ты, чистеньким и неблагодарным мало всегда и всегда не то, – закончил рыжий язвительно. – И место потеплее, и лодка могла бы быть не дырявой, и скалы не такие острые, и пляж побольше… и идти не так далеко … и Наставник наверняка, тоже был не лучший, да?
– Да ты! – Коста промазал – мальчишка отскочил, отбежав на несколько шагов.
– Я прав! – воскликнул рыжий обвинительно. – И меня ты тоже не ценишь, какое сокровище тебе досталось! Дом есть, – мальчишка показал рукой на дырявую перевернутую лодку. – Безопасность!
– Действительно, какой дурак пройдет через острые скалы по берегу без тропы, – огрызнулся Коста, вспомнив, каким путем они шли сюда.
– Осталось только одно – еда! – просиял рыжий пройдоха. – Пока я буду в поте лица добывать ужин, собери ветки для костра… женушка…
– Да ты… – Коста вскочил с места, рванул вперед, нога подвернулась, и он упал, споткнувшись о корягу. Рыжий оглушительно захохотал и рванул в сторону песчаного берега, на ходу показывая ему неприличный жест пальцами.
Коста скрипнул зубами и закрыл глаза, подняв лицо к небу.
Всё началось неудачно. А все, что неудачно началось, обычно так же неудачно кончается. Коста не особо этому верил, но, убегая от облавы – их вдвоем с рыжим загоняли в проулки на пару, почти уверовал в это.
Вопрос – напарники они или нет, решился сам собой, где-то посередине пути между городом и скалистым побережьем, которое этот рыжий врун назвал “лучшим убежищем, какое только можно придумать”.