Пчелы

Мы разделяем Последнюю Трапезу перед Клубом.

Зима грядет, и мы становимся едины в Клубе.

Жрицы затянули Священное Созвучие и подали знак всем встать. И тогда сестры запели, слив свои голоса в один, ощущая восхитительную тяжесть меда и пыльцы в животах, отчего их пение приобрело новый тембр. Жрицы вывели их из столовой, и коридоры наполнились процессиями поющих пчел, источавших запах меда. Флора ожидала, что они проследуют в зал Танцев для Служения, но Премудрые повели их в Сокровищницу.

Попав туда, пчелы в изумлении вздыхали. Две устремлявшиеся ввысь стены все еще зияли пустыми ячейками, но прежде чем пчелы успели испытать страх, подумав о недостаточных запасах меда, их поражал божественный аромат Королевы. Все Кубки зала Продувки были убраны, и Ее Величество стояла в центре атриума со своими фрейлинами, а ее аромат разливался сильными и чистыми волнами. Ее улыбка была столь прекрасна, что каждая пчела знала: Пресвятая Мать видит и любит ее. Сестры мягко загудели в блаженстве.

– Будьте благословенны, дочери мои, – сказала Королева. – И да увидимся мы снова.

– Сейчас мы сформируем Клуб, – проговорили Премудрые жрицы в один голос и принялись выстраивать пчел в определенном порядке.

Начав с высших пород, они принялись составлять королевский хоровод, замыкая всех пчел, породу за породой, в прекрасном узоре, где все соединялись между собой снизу доверху, поддерживая друг друга, и все вместе карабкались по спирали, образовывая круг, в самом центре которого, в заботливо оставленном пространстве, необходимом для дыхания, скрывалась Королева.

Порода за породой, они взбирались и цеплялись, взбирались и цеплялись, пока каждая пчела не заняла свое место в Клубе, заполнившем Сокровищницу до самого верха, где пчелиный круг закреплялся за соты сильной породой Чертополоха и где запах открытых медовых сот смешивался с благоуханием Королевы. Изысканный аромат струился вниз, добираясь до уборщиц, образовывавших внешний слой Клуба, так что даже этих нижайших из низших поддерживала Любовь Королевы.

Будучи полевкой, Флора имела право продвинуться глубже, но она предпочла остаться со своими сестрами флорами, успокаивая их и проверяя, чтобы они соединялись между собой как следует, прежде чем присоединиться к ним. А затем из самого центра Клуба заговорил Разум Улья:

Смиряться, Подчиняться и Служить.

– Смиряться, Подчиняться и Служить, – отозвалась каждая пчела.

И как только они проговорили это, их нервные системы объединились между собой, и они раскрыли свои антенны. Флора также произнесла эти слова, но свои антенны она держала крепко закрытыми. Девять тысяч пчел замедлили дыхание, и отдельные запахи пород смешались в один, когда они задышали в унисон, вдыхая букет аромата Королевы, Премудрых и меда.

Когда постоянное движение в улье замерло, он быстро остыл. Уборщицы на внешней стороне Клуба ощущали слабое тепло, исходившее из центра круга, но их крылья и спины оставались холодными, пока они синхронизировали свое дыхание и устанавливали антенны в положение покоя. Флора отметила, что все они погружаются в сон.

По-прежнему сохраняя ясность сознания, она вдыхала Любовь Королевы, ощущая, как ее поток замедляется по мере того, как сама Пресвятая Мать засыпала, однако тело Флоры никак не желало засыпать. Напротив, она еще яснее слышала отдаленный скрип ветвей в саду и вой ветра в небе. В холодной ночи на деревянной крыше улья нарастал иней. Находясь на краю темного круга пчел, Флора слышала, как глубоко внутри что-то похрустывает, она улавливала тихое дыхание сестер и медленную пульсацию аромата Королевы.

Ветер завывал под звездами, и Флора прислушивалась, пытаясь понять, все ли ее сестры спят. У нее во рту было сухо, а корень языка сделался тугим. Она мечтала о сияющей капле воды из прохладного зеленого желобка на листке. Ей хотелось ощутить бархатистое прикосновение лепестков к своему телу, а не холодных рук спящих сестер.

Она не могла заснуть и не могла летать, и ее сложенные крылья замерзали. Если бы она полностью расслабила антенны, то, вероятно, смогла бы заснуть, но тогда ее сны о яйце стали бы известны другим пчелам. Флора поежилась при мысли об этом, и уборщицы по обеим сторонам от нее застонали и залепетали во сне.

Мог бы холод снаружи убить ее? Возможно, так было бы даже лучше, иначе она умрет от скуки и тоски, если не сумеет заснуть. Флоре теперь отчаянно хотелось обратиться к другим полевкам – несомненно, среди них должны быть такие же, как она, ведь полевки отдыхали только во время коротких передышек, а Зимний Клуб казался вечностью.