Пчелы

Они вдвоем посмотрели на Клуб. Поборов сомнение, Флора сказала:

– Там есть место, среди нас. По крайней мере, там тебе будет тепло.

– О, да, кровь, хлещущая у тебя из ран, очень согревает, только ненадолго. Думаешь, я совсем спятил?

– Жажда крови уже позади. Теперь тебя никто не тронет.

И Флора стала карабкаться по стенам Сокровищницы обратно.

– Подожди, – попросил Липа и последовал за ней, двигаясь с трудом. – Это сработает? Зачем ты это делаешь для меня? Ты ненормальная. Хотя это не новость. – Поравнявшись с ней, он попытался распрямиться. – Да, спасибо тебе, я согласен принять твой план, – прошептал он, – но моя благородная самость несомненно пробудит интерес. Какая-нибудь сестра непременно захочет меня расчесать…

– Ты будешь вполне в безопасности.

– Хорошо, – тихо произнес он в ответ, – ибо моя популярность меня утомила за весь Сезон, ты понимаешь. Даже более чем.

Уборщицы в полной тишине видели сны. Флора подала сигнал Сэру Липе подождать, пока она бережно расцепила пару сестер, затем подозвала его кивком. Сестры что-то лепетали и ворочались, когда она устраивала между ними нового соседа. Вдохнув их запах, он скорчил рожицу и переплел как положено свои руки и ноги.

– Вы все же довольно пахучая компашка, а?

– Радуйся, что ты тут, – сказала Флора, накрывая его волной своего запаха. – И сиди тихо.

Она проползла по нему, карабкаясь на следующий уровень.

– Но куда ты уходишь?

– Ты слишком разговорчивый.

После того как побывала на дне Сокровищницы, Флора обрадовалась теплу сестер. Она осторожно втиснулась на свое место, и медленное дыхание Клуба донесло до нее аромат Королевы. Она подождала, пока не убедилась, что запах сестер скрыл присутствие трутня, по ее телу разлилась спокойная усталость, и она, наконец, заснула.

* * *

Клуб, представляющий собой подвешенный в воздухе круг из тысяч пчел, вращаясь, передвигался по стенам Сокровищницы очень медленно. Ячейки с медом открывались по одной за раз, и те, чья очередь подошла, могли вскарабкаться к отбитому краю и сделать несколько глотков, чтобы поддержать силы. А затем они перемещались дальше, вниз по внешнему краю, и продолжалось всеобщее вращение, чтобы каждая пчела могла получить свою порцию.

И только положение Королевы оставалось неизменным, поскольку сестры держали ее вблизи источника меда и согревали теплом своих тел. Ее божественное благоухание плыло медленно и неуклонно, пока ячейки с медом в стене Сокровищницы опустошались одна за другой, а Клуб совершал постоянное движение по кругу, чтобы не пропустить ни одной ячейки.

Сестры не просыпались во время вращения, а лишь ворочались во сне, переставляя ноги, чуть выше или ниже, в зависимости от вращения Клуба. Когда огромный круг сместился снова, запах меда пробудил приступ голода у Флоры, такой же сильный, как в момент ее появления из родильной камеры. Все тело было пустым и дрожало, и, когда она увидела, как далеко находится от своей порции меда, ей захотелось завыть от отчаяния. Перед ней, вероятно, должны были насытиться тысячи голодных сестер, прежде чем дойдет очередь до уборщиц – если у них хватит сил дождаться.

Ее руки и ноги свело от долгого напряжения, но вокруг другие флоры продолжали спать, как и странная новая сестра, которую она пристроила между ними. Флора не хотела будить их, но и оставаться на месте больше не могла. Она призвала на помощь свое сознание и попыталась обернуть антенны божественным благоуханием, чтобы умерить свое нетерпение, но этого было мало, и усилие только обострило ее голод, появилось неистовое желание сделать хоть что-то, лишь бы не сидеть в заточении – в темноте и тесноте. Другие полевки также не спали, и она улавливала их недовольство, пульсировавшее через весь Клуб. Флора направила энергию в свои органы чувств и поняла, что воздух переменился, а дерево улья стало пахнуть иначе. Оно стало суше, и ветер утих. Очень осторожно Флора отцепилась от сестер.

* * *

Увиденное со взлетной доски поразило ее. Фруктовый сад протягивал черные ветви в белое небо, а вдали виднелись голые темные поля, простиравшиеся до линии леса по краю холмов. Несколько полевок пробовали свои скованные члены и посматривали друг на друга. Их мучил страшный голод. Они дрожали, поднимая антенны и пробуя на вкус холодный воздух. Не было ни ветра, ни дождя, и сквозь белесую дымку в тучах просвечивало солнце. Пчелы одна за другой запустили моторы. Звучание их было громким и раздражающе непривычным в зимнем воздухе. Гвардии Чертополоха больше не было, так что каждой полевке пришлось самой оставлять возвратные метки, чтобы вернуться домой. Флора смотрела на них. Одна из полевок, Вереск, кивнула ей ободряюще.

– Ты имеешь право, – сказала она хриплым, надтреснутым голосом, и Флора услышала пустоту ее живота. – И запах у твоей породы такой сильный…

– …никто из нас не пропустит его!

– Сделай это, Сестра.

И Флора впервые в жизни оставила метку своего запаха на взлетной доске, тем самым подтверждая, что ее порода может летать. Возвратная метка тут же впитала новый химический состав и раскрылась с новой силой.