Павлик

– Это точно, – Павлик прыснул и искоса взглянул на своего пассажира, – наука не стоит. Движется она, конечно, спору нет. Направление движения, правда, не очень понятно, если вам мое мнение на этот счет интересно знать. Чтобы вектор движения этого оценить верно, тут достаточно про теорию товарища Дарвина вспомнить, которую в школах до сих пор преподают, и все вопросы отпадут сразу. Тоже, кстати, момент интересный, – он восхищенно мотнул головой. – Нам ведь до сих пор наука эта ваша, которая движется куда-то, что твердит? Что человек от обезьяны произошел! Дескать, труд из обезьяны человека сделал, вот что товарищи ученые нам утверждают. А вот у меня тут один вопрос только и есть: а с какого перепуга обезьяны превращаться в людей-то перестали? Обленились, что ли, сукины дети? Раньше, стало быть, трудились, как черти, эволюционировали через «не могу» и «не хочу», а сейчас что? Лень-матушка обуяла? Или просто, на людей глядючи, плюнули? Смотрят товарищи обезьяны на человеческий социум и думают: накуй-накуй нам такая радость нужна, дескать, так лучше обезьянами и останемся! Так, что ли, выходит? И вы мне про движение науки после всего этого рассказываете?! У товарищей ученых, если им верить, сплошь – чудо на чуде и чудом погоняет. То у них пустота взрывается и сама собой во Вселенную организуется, то обезьяна трудиться и эволюционировать перестает, то электрические импульсы картиной заката становятся! Воля ваша, – Павлик с ухмылкой пожал плечами, – но прогрессом я бы такое движение научной мысли назвать никак не решился. То, что движется наука, – факт, и тут я с вами на все сто четыре с половиной процента соглашусь. Но вот куда она движется – это уже совсем отдельный вопрос, – он бросил быстрый взгляд на часы приборной панели и встрепенулся. – Пора к глобальному вопросу переходить, а то время выйдет, и я железного коня лишусь. А глобальный вопрос в данном случае один, по сути: кто это великолепие наблюдает-то у нас?

Игорь Сергеевич, с улыбкой слушавший рассуждения Павлика, теперь недоуменно на него уставился.

– Что значит – кто наблюдает? Вы сейчас вообще про что, молодой человек?

– Про мозг и сознание я сейчас, Игорь Сергеевич. Я к нашим баранам снова вернулся. Мы же с вами бенефициара главного ищем, если вы не забыли еще, вот я обратно к научной парадигме и вернулся. Баобабы же ученые что нам твердят? Сигналы от органов в чувств в мозг на обработку поступают, а он уже картину мира нам рисует. И картинку, и запахи, и звуки. И мысли, заметьте, тоже сознание создает, которое якобы в мозгу у нас зарождается. Но вот тут у меня как раз вопрос глобальный и возникает: а кто именно видит эту картинку? Кто запахи чувствует? Мысли, в конце концов, кто наблюдает?

Игорь Сергеевич на минуту даже оторопел от непривычного уровня абстракций и просто безо всяких мыслей вглядывался в своего юного спутника, а когда, видимо, предостаточно налюбовался этаким чудом, с сомнением произнес:

– И вот этот человек утверждает, что лишать рассудка меня не собирается?.. По-моему, вы перед собой именно такую задачу и поставили. Не знаю уж, как у вас там с бессмертием обернется, но мозг мой уже вскипеть готов. Вы слова простые говорите, а понимаю я их через раз на третий…