Павел I

Современников и потомков всегда живо интересовала тема: являлась ли Анна Лопухина-Гагарина любовницей Императора, его «наложницей». Многие уверенно говорили «да», приводя в качестве «бесспорного доказательства» многочисленные «факты любви». Анна Лопухина стала одной из двух лиц женского пола, не принадлежавших к Императорской Фамилии, удостоенных ордена Святого Иоанна Иерусалимского.[102] Имя Анна, в буквальном переводе с древнееврейского— «милостивая», «благодатная», он воспринял как знак сакрального благорасположения, что стало девизом Государя. Слово «благодать» было помещено на штандарте Конногвардейского полка. «Благодать» — так был назван 130 пушечный фрегат, спущенный со стапелей в 1798 году. Малиновый цвет, любимый Лопухиной, сделался излюбленным цветом Императора.

По желанию Лопухиной Император устраивал балы и разрешил танцевать вальс, запрещенный ранее как танец «безнравственный». Анне же этот танец чрезвычайно нравился. Любовь Самодержца сломала запрет, как и запрет на строгие танцевальные костюмы; теперь барышни и дамы могли его выбирать но своему усмотрению. Приводились и иные подобного рода примеры «любовного закабаления». Но все они ничего не подтверждали, кроме того, что Павел Петрович был влюблён, чего он и сам никогда не скрывал.

Передавали, что Монарх чуть ли не ежедневно посещал дом Лопухиных на Дворцовой набережной, куда приезжал «инкогнито» в карете, запряженной парой лошадей, в сопровождении только одного лакея. Там он оставался на несколько часов, И всё. Из всего вышесказанного совершенно не следует, что между Монархом и Лопухиной существовала альковно-интимная связь. В русском языке слова «любовница» и «возлюбленная» имеют разное смысловое наполнение. Даже такая ненавистница Императора Павла, как княгиня В. Н. Головина, вынуждена была признать, что он «придавал своей страсти и всем её проявлениям рыцарский характер, почти облагородивший её». Словечко «почти» сути не меняет и лишь показывает, что у врагов Самодержца не существовало бесспорных «улик» адюльтера. Смело можно утверждать только одно: Анна Лопухина являлась возлюбленной Императора.

Имея рыцарский характер, Павел Петрович и Анну воспринимал в категориях рыцарства. Она предстала перед ним в образе чистой, светлой девы, которую надо защищать и которой надлежит поклоняться именно как «гению чистой красоты». Он впервые, как ему показалось, за свою жизнь встретил создание, которое боготворило его не как Цесаревича или Императора, а именно как человека и мужчину. Он принял это как подарок судьбы, как дар Небес и не освободился от этого чувства до самой кончины.

«Дама сердца» на первых порах ничего у коронованного почитателя не просила, и это бескорыстие только увеличивало расположение, а потому он, как истинный рыцарь, стремился предвосхитить её желания и делать то, что ей должно было быть радостным и приятным. Когда она «ненароком» проговорилась, что давно любит князя Павла Гавриловича Гагарина (1777–1850), который втот момент находился в армии A.B. Суворова, то он немедленно послал гонца с приказанием вернуть князя в столицу, где в феврале 1800 года по воле Самодержца была устроена пышная свадьба.

Постепенно Анна Петровна стала всё-таки кое о чём просить повелителя и самая главная просьба: не встречаться больше с Е. И. Нелидовой. И такое обещание Павел Петрович дал и его сдержал: последние полтора года жизни он ни разу не виделся с человеком, которого многие годы считал своим ближайшим другом…

Борьба против «женского ига» началась в июле 1798 года, а так как Павел Петрович не терпел долгих процедур и проволочек, то эта «кампания» скоро завершилась полной победой. Первой жертвой нового курса стал военный губернатор Санкт-Петербурга Фёдор Федорович Буксгевден (1750–1811), которому в 1897 году Павел присвоил титул графа. Собственно повод к удалению от власти подал не сам граф, а его супруга — графиня Наталья Алексеевна, урождённая Алексеева (1758–1808), имевшая чрезвычайно «длинный и острый язык». На призывы быть острожной в разговорах графиня повторяла, как заклинание; «Я — женщина и говорю, что думаю».

Утверждали, что хотя она официально числилась дочерью полковника Алексеева, но «на самом деле» являлась внебрачным ребёнком Григория Орлова от его связи с Екатериной II. Так или нет было на самом деле точно не известно, но известно, что графиня Буксгевден на все лады спрягала «негодяев», стремившихся подчинить Императора своему влиянию после майской поездки в Москву в 1798 году. Естественно, что о подобном «непотребстве» донесли Императору, расписав и, как водится, приумножив и насочиняв небывшее. Кара была неизбежна и она последовала.