Пациент

Нейтан ждал меня на парковке возле полицейского участка Мелшхема, прислонившись к машине. Когда я показалась, он быстро направился навстречу, и тут же ко мне с телефонами наготове рванула группа журналистов. Раздались крики:

— Привет, док. Скажите, когда вы впервые встретились с Люком Лефевром?

— Рэйчел, неужели вы забыли о правилах, запрещающих соблазнять пациентов?

— Ответьте, это вы подтолкнули своего любовника к убийству?

Вспотевший мужчина в тесноватом костюме тыкал микрофоном мне в лицо. Невысокая женщина с рыжим конским хвостом на затылке и мрачной решимостью во взгляде щелкала камерой, остальные толпились позади них. Я отвернулась от леса рук с телефонами, Нейтан затолкал меня в машину и быстро выехал со стоянки; покрышки взвизгнули на повороте. Губы мужа были сжаты в тонкую линию.

— Боже, Нейтан. Откуда они узнали, что я выйду сегодня?

— Они и не знали, просто дежурили здесь. Рядом с домом то же самое. Они подстерегают Лиззи. Газеты пишут только о нас. Это было в национальных новостях, чего ты ожидала, черт побери?

Я ничего не ожидала, особенно такого. Я старалась сосредоточиться на вопросах Уэйнрайта, думала о Люке и Лиззи. Я совершенно забыла о внешнем мире, жаждущем пикантных подробностей.

— Как Лиззи?

— Прячется.

— Она в порядке?

— Да.

— Ты говорил с ней?

Нейтан резко притормозил, оказавшись в опасной близости от фургона перед нами. Его руки крепче сжали руль.

— А можно подождать с вопросами, пока мы не доедем до Солсбери? Я очень устал и паршиво сплю.

Очевидно, по ночам его, как и меня, одолевали разные мысли. Он тоже часами не мог заснуть, и все по моей вине. Я закрыла глаза. По крайней мере, с дочерью все было в порядке. Теперь Нейтан вел машину более плавно. Я согрелась и, хоть и пыталась сопротивляться дремоте, постепенно погружалась в глубокий сон.

Вскрикнув, я очнулась от толчка, когда машина притормозила у светофора. Мы уже были на въезде в Солсбери, возле моста на Уилтон-роуд. За футбольными полями и городскими крышами виднелся шпиль собора. Я поняла, что проспала почти час, и выпрямилась на сиденье. Нейтан смотрел на меня.

— Я видел те снимки. — Он перевел взгляд на дорогу, его голос звучал очень тихо.

Я не хотела, чтобы фотографии попались ему на глаза, прежде чем появится возможность с ним поговорить, а теперь они будут всплывать в его сознании годами, ведь такое не забыть. Лицо Нейтана было спокойным. Если бы не его руки, судорожно сжимавшие руль, все выглядело бы как наша обычная поездка по магазинам.

— Кто их тебе показал?

— Я сам нашел. В твоей медицинской сумке.

— Когда?

— В тот вечер, когда тебя арестовали. Чуть ранее полиция обнаружила такие же у Брайана. Они пришли, когда мы ужинали у Виктории. Не застав нас, они взломали замок и все перерыли, а потом отправились за тобой. После обыска дом выглядел как место преступления. Твоя медицинская сумка лежала нараспашку, второпях они оставили в ней пару фотографий. Если только не хотели порадовать меня намеренно.

Я представила этот момент: потрясенный моим арестом, Нейтан попрощался с Викторией, вернулся в наш дом и обнаружил разбросанные бумаги и книги, вываленные из шкафов, а посреди всего этого — мою открытую сумку с фотографиями, на которых я занималась любовью с Люком.

— Я положила конверт в сумку, но понятия не имела, что внутри. Прости, что тебе пришлось их увидеть.

— Если бы не твой арест, ты рассказала бы мне об измене? — В его голосе одновременно звучали и горечь, и желание знать.

— Между мной и Люком все кончено, Нейтан. Все в прошлом, я обещаю.

Он не получил ответа на свой вопрос, но не стал настаивать и круто поменял тему:

— Какие выводы сделало следствие?

— Инспектор считает, что Люк убил Кэрол, а затем и Брайана, чтобы уничтожить доказательства нашей связи. Они признают его болезнь, но уверены, что я подстрекала его, поскольку обе жертвы якобы были моими врагами.

Мне самой не верилось в реальность моих слов. Повсюду были люди, они входили и выходили из аптеки, книжного магазина и лавки «Все по одному фунту». Женщина наклонилась к плачущему ребенку, группа подростков перебегала дорогу, уткнувшись в телефоны. Нейтан ударил по тормозам, увидев перед машиной старика, который толкал рядом с собой велосипед и улыбался сам себе, совершенно не думая об опасности. Штанины его желтых брюк были зажаты прищепками возле лодыжек. Всех этих людей никогда не обвиняли ни в убийстве, ни в соучастии в убийстве. Между ними и мной пролегла граница, такая же прозрачная и непроницаемая, как лобовое стекло машины, в которой я сидела.

— Они отпустили тебя, значит, на самом деле так не думают. — Голос мужа был ровным.

— Меня освободили под залог, я должна сидеть дома.

— Если бы нашлись убедительные доказательства, тебя оставили бы под стражей. Соучастие в убийстве — серьезное обвинение.

— Вероятно, они считают, что это вопрос времени.

— А что у них есть на Лефевра?

— На одной из его рубашек обнаружена кровь той же группы, что у Брайана. Он психически нездоров, и это, по их мнению, превращает его в виновного.