Патриций

Алмон осторожно уложил ее в кровать и накрыл одеялом. Анаис тихо стонала, по ее щекам катились слезы – было очевидно, она испытывала сильнейшие мучения. Жалобным голосом она стала называть Алмона ласковыми именами, умоляя избавить ее от страданий. Полуволк молча держал ее за плечи, прижимая к кровати, зная, что скоро последует новый взрыв агрессии. Так и случилось. Анаис рычала и вырывалась, как дикий зверь, и лишь только когда за окном посветлело небо, она успокоилась и забылась коротким тревожным сном.

– Маленькая ты моя, хорошая, – шептал полуволк, убирая с ее лба влажные пряди волос, – потерпи еще немного, скоро все закончится.

* * *

Веста долго искала Патриция и лишь случайно заглянула в Малахитовую Залу. Оттуда доносились звуки музыки, девушка приоткрыла двери и увидела Георга. Патриций сидел за роялем, кругом царила темнота, горели только три оплывшие свечи в подсвечнике. Патриций сидел будто в забытьи, с опущенной головой, упавшими плечами. Его глаза были полуприкрыты, а пальцы касались клавиш вслепую, и вдруг Веста к своему собственному ужасу заметила, что он плачет.

* * *

Раннее утро еще только-только расцветало, друзья досматривали свои сны, проснулась только Терр-Розе. Она спустились в гостиную и обнаружила там полуволка.

– Ты уже проснулся? – удивилась она. – Я думала, что встала раньше всех… Ты пьешь с самого утра?!

– Сам не понимаю, как это случилось.

– Хочешь, я сделаю тебе чаю? Или напитка?

– Сделай чаю, – кивнул он, выливая в бокал остатки вина. – Я уеду сегодня на пару дней.

– Куда это ты собрался? – Терра замерла с картонной пачкой в руках. Надпись на пачке гласила: «Чай цейлонский, черный, байховый. Высший сорт.»

– Хочу повидать кое-кого из старых друзей. Нехорошо с моей стороны обрывать такие долгие и прочные связи.

– Как долго тебя не будет?

– Постараюсь обернуться поскорее, – полуволк посмотрел в утреннее окно. – Предупреди всех, пусть на ночь двери в своих комнатах закрывают на замок.

– Опять что-то случилось?

– Пока нет, но может.

* * *

Веста не могла себе объяснить, почему ее так напугал вид плачущего Повелителя, в ее душу мгновенно ворвался слепой, безотчетный страх, похожий на долгий крик падающего в пропасть.

– Прошу вас… – она положила на его плечо свою светящуюся ладонь, – прошу, не надо…

– Я не верю, что ты меня любишь, Веста, – глухо произнес Патриций, не открывая глаз. – Ты надоела мне, уходи.

– Не надо… не прогоняйте меня… Я люблю вас! Люблю больше всего на свете, больше жизни!

– Правда? – пальцы Георга замерли на клавишах. – Больше жизни?

* * *

Утром Анаис проснулась разбитой и измученной. Все тело ломило от боли, да так, что девушка с трудом дошла до ванной комнаты. Она долго простояла под струями горячей воды, надеясь унять тягучую боль. Но боль почему-то только усилилась. Высушив волосы, она посмотрела в зеркало. На первый взгляд, все было в порядке, но Анаис увидела, что начала меняться.

* * *

Глубокой ночью, когда Дворец уснул, а стража украдкой прикладывалась к кувшинам с вином, Анаис спустилась в нижний винный погреб, а из него – в подвалы. Чувство ненависти и жажда мести подхлестывали ее, в душе девушки не было ничего похожего на страх, только неистовое желание довести начатое до конца.

Она безошибочно отыскала верный путь, и вскоре пламя факела осветило каменные фрески. Таинственная дверь находилась на своем месте. Прикрепив к стене факел, девушка подошла к ней, чувствуя себя на пороге великого открытия…

– Нельзя быть такой жадной, – услышала она ровный голос за своей спиной.

Анаис обернулась. В нескольких шагах от нее стоял Патриций, его руки были сложены на груди, а глаза равнодушно смотрели на испуганное лицо девушки.

– Жадность – отвратительное качество, – произнес Георг, почти не размыкая губ. – Жаль, что в тебе ее так много.

– Ну и что вы со мной сделаете? – Анаис подняла голову и расправила плечи. – Вы же не простите меня, правда?

– Нет, на этот раз нет, – кивнул Владыка. – Я и так прощал тебе слишком многое. Я давал тебе столько шансов, а ты ими так и не воспользовалась. Тебе хотелось все больше, больше и больше, это тебя и погубило.

Девушку ледяной волной окатил страх.

– Не убивайте меня, – прошептала она, – не убивайте, я не ведала, что творила! Моя любовь к вам лишила меня разума! Прошу вас, не убивайте меня! Я очень хочу жить, ведь двойники пропадают бесследно…

Ее крик тяжелым эхом полетел по подземелью.

– Прощай, Анаис.

Глаза Патриция засветились ярче обычного, слегка дрогнуло левое веко – и девушка, как сломленная ветка, упала на сырой каменный пол. Патриций стоял и смотрел, как тает ее тело, как оно плавится, исчезая под его взглядом. Когда на полу осталась лишь куча тряпья, отдаленно напоминающая платье принцессы, Владыка отвернулся и пошел прочь из подземелья.

* * *

– Она так и не выходила? – спросила Ластения.

– Нет, закрылась в своей комнате и никого не хочет видеть, – Терр-Розе нервно курила. – Хорошо, хоть Сократа впустила.

– Еще и Алмон куда-то, как на зло, запропастился, – вздохнул Денис.

– Я же говорила, он отправился навестить кого-то из друзей.