Пассажиры

– Уйма перемен с той поры, как мы виделись. Я лишился работы, барахтался в поисках другой; меня выставили из квартиры, потому что рента мне не по карману, и теперь я живу в машине. Моюсь в туалетах супермаркетов, принимаю душ в общественном бассейне, когда могу наскрести на него, а ем по большей части продукты из продуктовых банков[18] или объедки из мусорных контейнеров супермаркетов. Я растерял самоуважение и уверенность, а главное, волю к борьбе.

Либби смахнула одинокую слезинку, сбежавшую на щеку и угнездившуюся в уголке губ.

– Мне ужасно жаль…

– Не стоит. Это не твоя вина. Я не в состоянии выпутаться из своих чувств. И даже если б каким-то чудом и смог, этого было бы недостаточно. Теперь уж ничего и никого недостаточно.

– А если бы я не ушла из паба в тот вечер? Все могло бы сложиться иначе…

– Но это ведь понарошку, правда? Вот это и сейчас – я здесь, ты там – единственная наша реальность. Отчасти я жалею, что не умер наутро после того; тогда я хоть ушел бы на взлете.

– Тогда почему ты этого не сделал?

– Потому что возможность увидеть тебя снова дарила мне надежду.

– Я уже проходила через такое, – внезапно заявила Либби. – Моего брата Никки терзали те же проблемы с душевным здоровьем, что и тебя. Как и ты, он думал, что никто не станет горевать, если он умрет. Но мы горевали и горюем по сей день, каждый божий день.

– Сожалею, – произнес Джуд. – Я не знал… А что стряслось, если позволительно спросить?

– Он получил травму головы, играя в школе в регби, когда ему было пятнадцать. Неудачно приземлился – и получил кровоизлияние в мозг. Впал в кому почти на месяц, а когда наконец очнулся и пошел на поправку, быстро стало очевидно, что это уже не тот брат, с которым я выросла. Как и ты, он лишился уверенности в себе – то задыхался от тревоги, то утопал в депрессии. Твердил нам, что жалеет, что не погиб там, на поле для регби. Годы спустя, после пятой попытки суицида, он ушел в себя настолько глубоко, что мы не могли его отыскать. Были вынуждены поместить его под строгий надзор ради его же безопасности. Когда его выписали, мы привезли его домой, и в тот же день, всего пару часов спустя, он повесился в собственной спальне. Нашла его я. Именно из-за Никки я стала психиатрической сестрой. Я явилась слишком поздно, да и была слишком некомпетентна, чтобы спасти брата, но могу помочь другим.

– Через меня ты Никки не спасешь, Либби. Несправедливо подвергать такому давлению любого из нас.

– Я и не говорю, что могу. Но говорю, что от тебя не отступлюсь.

– Ты заслуживаешь равного, Либби; человека, относящегося к тебе так же хорошо, как ты к нему. И как бы мне ни хотелось стать этим человеком, я на эту роль не гожусь. Ты заполучила бы пациента, а не партнера.

– Уж это мне решать, а не тебе.

Джуд подарил ей очередную умиротворяющую улыбку, которыми она так дорожила.

– Тот, кого ты в конце концов когда-нибудь впустишь в свою жизнь, будет счастливейшим из людей, Либби.

Губы Джуда шевелились, словно он говорил что-то еще, но звука не было. И только тут она заметила, что обратный отсчет дошел до нуля. Она сделала все, что могла, ради спасения человека, который не желает жить.

Глава 42

Первым воцарившееся в комнате безмолвие нарушил Хакер:

– Итак, господа присяжные и соцсети. Каждый из ваших Пассажиров представил вам собственную версию себя; некоторые сделали заявления, каковые я опроверг собственной встречной правдой. Теперь ваша очередь принять решение. Один из Пассажиров останется в живых, а остальных ждет лобовое столкновение приблизительно через сорок минут. Теперь вы должны принять решение, кого спасти, прежде чем к вашему голосованию присоединится общественность, и тогда будет названо имя единственного выжившего.

Либби ожидала постскриптума, откровения о Джуде, которого не сделал он сам. Но его не последовало. Хакер просил о честности, и Джуд оказался единственным Пассажиром, предъявившим ее, хоть это и означало потерю поддержки от кого бы то ни было.

– Либби, надо приступать, – мягко произнес Мэттью, прервав ее раздумья.

Обернувшись, Либби обнаружила, что у нее за спиной Мюриэл и Фиона переставили свои стулья, чтобы все они оказались за одним столом, и оставили место для нее. Она оглядела каждого по очереди, а потом перевела взгляд на стену, вглядываясь в каждого из окончательной пятерки. Снова обернувшись, кивнула Мэттью и пододвинула свой стул. Джек сел в нескольких метрах от них, ближе к двери.

– С какого конца возьмемся? – спросила Фиона. – Поскольку если ни у кого нет идеи получше, думаю, мы должны обсудить кандидатов одного за другим и посмотреть, кому каждый склонен оказать поддержку. И я уверена, что с некоторыми будет легче, чем с другими.

Все, за исключением Джека, согласились.

– Не начать ли нам с Клер? – предложила Фиона. – Кто готов отдать голос за нее?

– Я разрываюсь, – призналась Мюриэл. – Несмотря на свои очевидные сомнения, я чувствую, что должна поддержать право ее нерожденного ребенка на жизнь.