Паштет

Совершенно не так себе все это представлял. А теперь впору Лёхе позавидовать. Это куда забросило? И в какое время? И еще этот чертов скелет на островке. Сколько времени он тут валяется? Знобким холодком повеяло от такой мыслишки - а не другое ли тут измерение, не то ли, про что толковал четырежды умерший лекарь? Может быть тут вообще людей нет? Мало ли. Чтоб столько пройти по лесу - и ничего не подвернулось, свидетельствующее о том, что тут побывали цивилизованные люди. Доводилось Паше бывать в глухомани, даже в Республике Коми довелось попутешествовать, в тех местах, где на 200 километров ни одного человека, а и то в девственных лесах то битая бутылка попадалась, то на красивой опушке подвернулась ржавая лопата, которую не пойми зачем притащила какая-то добрая душа в глухомань. Но видно сразу - человек был и облагородил природу. А тут - вообще ничегошеньки! Люди - ау! Где вы?

Странно, но Паштет отчетливо почувствовал, что как-то ему не по себе. Сердце словно сжало неприятным предчувствием. Поймал себя на мысли, что даже бы и неприятным бы людишкам обрадовался б, только б не оказалось, что есть тут живые особи. Не, так-то он отлично понимал, что в общем - то могло бы все хуже оказаться, но вот как-то все оно наложилось одно на другое и было на душе как-то паршиво. Краем глаза уловил движение сбоку, дернулся. На секунду показалось, что там идут по топи три серых женских силуэта в ряд, подкрадываются сзади, руки к Паштету тянут и что-то не по-человечески эти руки удлинняются. Схватил ружье, щелкнул курками, одновременно отчаянно борясь с приступом дурацкого ужаса, отлично понимая, что не может тут быть ничего этакого, все это чушь суеверная, с другой - и как только два потока мыслей одновременно протиснулись - сознавая, что если что - не свинец тут нужен, а серебро, а серебро у него хоть и есть, да не в виде пуль.

Вытаращился бдительно и зло - нет силуэтов, туман просто наползает лохмами, а кусты на бережке аккурат промежутками своими и ветками из тумана злых кикимор нарезали. Почудилось.

Плюнул в сторону болота, решительно стал готовиться к ночлегу, опять темнело быстро и своей кипучей деятельностью гнал от себя Павел все ночные кошмары, вызванные тишиной и одиночеством. Но как ни гнал, а все равно холодок по спине морозил, чувство знакомое тем, кто ночью был на карауле - спереди-то все хорошо, а вот сзади что-то таится.

Решил развести костерок в пику своему страху. Живое пламя в отличие от химического, спиртового, создавало впечатление напарника, не так одиноко получалось у огонька греться, конечно демаскирует здорово, но успел убедиться Паша, что некому тут на него облаву устраивать. Ну, не считая тех, кого к ночи поминать не стоит. А от них как раз огонек в помощь. Сухостоя на краю болота оказалось много, нарубил и наломал, гоня треском давящую тишину, достаточно, если и не для пионерского костра, то во всяком случае на ночь хватит. Спать если кусками, то вполне тепло до утра. Некоторый опыт такого ночевания у Паши был, потому когда затрещали валежины и ветки в пламени и вокруг стало посветлее, разогнало чуточку темноту, почувствовал он себя повеселее. Понавтыкал вокруг огня палок, развесив на них все свое подмокшее, но с бережением, чтоб не сгорели шмотки и обувка. Вскипятил не без возни чаю, поужинал, без шика и помпы, но сытно. Посмотрел вокруг, потом добавил в сладкий чай ложку спирта.

Подкинул огню корма и замотался в палатку. Глаза уже слипались, а если не думать о всяких опасностях, то и жить легче. И уснул.

А потом почувствовал чужой взгляд. Бывает такое у людей. Потому и снайперам толковые учителя не рекомендуют воспринимать цели, как живых людей, даже как силуэты не рекомендуют. Только деталюшка какая годится, чтоб не одушевленная и человек не мог с собой эту пуговицу или пряжку ассоциировать. Осторожно приоткрыл правый глаз - он у Паши видел лучше. Костерок прогорел полностью, света не было вовсе от него, только несколько угольков рдело багряным. И так же - темно алым - из за ближайшей жидкой елки таращился на Пашу темный силуэт. Глазки, как уголья, маленькие и не присматриваться если - так и не увидишь. Тот, кому принадлежали горящие глаза, плавно стал подниматься вверх, видать до того на корточках сидел, а тут распрямился во весь рост.

Беззвучно шагнул из-за своего укрытия, тут как раз луна вылезла и белесым мертвенным светом помогла увидеть - двуногий, похож на человека, только комплекция поделикатнее, в руках - лук и острой гранью блеснула готовая к пуску стрела. И волосы серебристые, длинные, в причудливую прическу уложенные. Встал в нескольких шагах, без звука убрал стрелу в колчан, лук за спину закинул, потянул из ножен на поясе сиреневым бликанувший кинжал.