Партизанский фронт

«Ну, кажется, дело на мази. Сейчас эта бабка разнесет новость не только по своей, но и по соседним, деревням. Наверняка сегодня же узнают про бомбу полицаи и в Косино, и в Логойске. Полицаи, конечно, снимут ее и на радостях доставят галопом в Логойск. Перед Новым годом они захотят заслужить несколько бутылок шнапса, сигареты, марки и похвалу начальства».

Весь расчет был построен на следующем.

Стремясь отличиться перед командованием и миновать фронт, Фюрстер прибегнул к оригинальной уловке. По его приказу полицаи и солдаты стаскивали в комендатуру все найденное вокруг советское оружие. И он создал из «его своеобразный «музей».

— Вот посмотрите, — похвалялся Фюрстер начальству, — все эти трофеи нами добыты в боях с партизанами.

Эсэсовцы поощряли «храброго» коменданта чинами, наградами и марками. А, в свою очередь, комендант награждал полицаев, доставлявших ему ценные «экспонаты», водкой, сигаретами и оккупационными марками.

Про себя Лаврухин рассуждал: «Полицаи, разумеется, снимут с бомбы взрыватель натяжного действия, не предполагая, что внутри аккуратно вмонтирован и залит расплавленным толом специальный взрыватель замедленного действия. Сработано чисто. Не подкопаешься… В новогоднюю ночь в Логойске будет сильный салют…»

Обратный путь показался ему короче и легче, хотя навстречу часто попадались подводы и обозы. Перед деревней Свидно в сторону Логойска промчалась группа пьяных полицаев. А немцы, занятые в этой деревне охотой на кур и свиней, даже не обратили внимания на проезжавшего партизана. Вскоре деревня осталась позади.

Размышляя о подготовке нового «сюрприза», предназначенного косинскому коменданту Кушу, Лаврухин не заметил, как прибыл в лагерь. За работу взялся сразу же и целых полдня провозился над снаряжением этого «сюрприза». Когда все было готово, попросил меня дать указание часовому, чтобы тот никого не подпускал к саням. Через минуту Василий спал как убитый. Вечером он вскочил и бросился к разрисованному морозом окну землянки.

— Уже ночь на дворе! Безобразие, почему не разбудили раньше? Теперь все пропало! Черт возьми!.. — с отчаянием кричал он.

— Чего разбушевался, Лаврухин? Сейчас только шесть часов вечера. Успеешь еще, — успокоил его Чуянов.

Через полчаса на жеребце коменданта, запряженном в сани, он отправился с «сюрпризом» в сторону Косино. На полпути немецкий жеребец, видимо, почуял, что приближается к дому, и прибавил шагу.

«Хорошо!» — с удовлетворением отметил про себя Василий.

Не доезжая Косино, он с трудом остановил рвавшегося вперед жеребца, слез с саней, присоединил вожжи к взрывателю с таким расчетом, чтобы 152-миллиметровый снаряд взорвался только после того, как кто-то дернет за вожжи. Этим «кто-то», по мысли Васи, должен был оказаться сам Куш.

Но он ошибся. Немецкий комендант еще днем отправился в Логойск. Новый год он собирался встретить в компании Фюрстера, а утром выехать на родину, в отпуск. Такого поощрения он добился особым усердием при «усмирении» жителей в селениях Сарнацкое и Прилепы. Так что жеребец с миной примчался во двор комендатуры, когда Куш отсутствовал. Встретили упряжку полицаи.

Телефонистка Логойска потом рассказала нам, что за несколько минут до наступления Нового года между старшим полицаем Косино и комендантом Кушем в Логойске состоялся такой разговор.

— Алло, алло! — дрожащим голосом кричал в трубку старший полицай. — Мне Логойск, барышня… Логойск? Господин комендант? У нас беда случилась, очень плохо…

— Что плохо? — всполошился Куш.

— Большое несчастье, взорвался ваш жеребец, и побило много людей.

— Какой жеребец? Что ты мелешь? Откуда он взялся? Где и что взорвалось — говори толком.

— Слушаюсь! Это было десять минут назад. Сидим мы в блиндажах…

— И, как всегда, самогон хлещете, мерзавцы!

— Оборони бог, играли в картишки…

— Ну, потом?

— Потом слышим автоматную очередь. Часовой поднял тревогу. Мы схватили карабины и вывалили на улицу. По дороге из Тадулино прямо на нас выбежал ваш вспененный жеребец, запряженный в сани. Пытались остановить, а он как бешеный рвется. Забежал я вперед и намертво схватил за узду. Лошадь остановилась. Ну, мы к саням сбежались. К этому времени и ваши солдаты, услышав стрельбу, подошли к нам. В общем народу нашего много собралось. Потом кто-то взял вожжи и потянул за них. Вот тут-то как рванет, как трахнет… Когда я очнулся, кругом стоны… В комендатуре все стекла высыпались.

— Как себя чувствуешь?

— Жив, господин комендант.

— А другие как?

— Они разлетелись… сейчас собираем.

— Сколько же забрали?

— Пока 12 человек.

— Всех немедленно повесить!

— Кого повесить?

— Забранных партизан!

— Да их здесь и не было.

— Кто же вас побил и кого, черт возьми, забрали?

— Я же говорил — не забрали, а собрали, а побил, говорю, ваш жеребец… Он и взорвался.

— Идиот, иди проспись и не мели чепуху.

— Господин комендант! Господин комендант!

Полицаю и в голову не приходило, что дернувший за вожжи взорвал замаскированный в санях 152-миллиметровый артиллерийский снаряд.