Читаем Парнасский пересмешник. Новеллы из истории мировой культуры полностью

Прорицатели, блаженные и юродивые на самом деле не всегда почитались в России. Государственные гонения на них начались с 1636 года, когда сначала об их вреде простым божьим людям задумался патриарх, а потом и царь Алексей Михайлович, издавший указы об изгнании загадочных странников из Москвы в 1649 и в 1655 годах. Праздные люди, смущавшие народ, подлежали гонениям и по соборным решениям 1666 и 1681 годов. Но довольно безуспешно: бродячие пророки казались неистребимыми в отечестве. В 1690 году был издан указ об избиении кнутом и высылке в Сибирь «народных святых», а с 1694 года их стали отправлять в Стрелецкий приказ. В XVIII веке репрессивные меры против блаженных и прочих мистиков заметно смягчились, и их культура вновь стала процветать на Руси, пока к концу столетия Екатерина Великая не пресекла распространение народного мистицизма странствующими прорицателями: в основном, их отправляли в дурдом.

Христианская церковь всегда относилась негативно к так называемым юродивым, которые нарушали благочиние ее веры, тем не менее институт юродства получил широкое распространение в системе русского православия. Пусть и осуждаемый церковью, этот культ частично ею признавался, о чем свидетельствует канонизация многих русских юродивых.

Термин «юрод», или «урод», появляется в русских летописях достаточно часто, причем не все эти юроды нам хорошо известны. Среди них были и женщины. Часто они подвизались при аристократических дворах.

Храм Покрова Пресвятой Богородицы на Нерли

На Руси был широко распространен Андрей Юродивый (или Андрей Цареградский, Андрей Константинопольский). Это мифологическая личность, его житие написано в X веке в Византии. Он не очень популярный персонаж в системе греческого Православия, но очень популярный на Руси. Согласно житию, Андрей был скифом, то есть славянином или монголом, привезенным для продажи в Константинополь. Только в системе русского Православия существует праздник Покрова – этот праздник установлен в честь видения Андрея, когда он увидел, как Богоматерь простерла над городом огромное покрывало. Конечно, такое видение могло быть у человека, который вырос в местах, где бывает снегопад. Церковь Покрова на Нерли – одна из старейших русских церквей.

* * *

В «Борисе Годунове» Пушкина есть крошечная сцена с участием блаженного – дети отобрали у Николки, который не снимает железный колпак и обвешан веригами, монетку, и он обращается к проходящему мимо царю:

Юродивый

(плачет)

Взяли мою копеечку; обижают Николку!

Народ

Царь, царь идет.

Царь выходит из собора. Боярин впереди раздает нищим милостыню. Бояре.

Юродивый

Борис, Борис! Николку дети обижают.

Царь

Подать ему милостыню. О чем он плачет?

Юродивый

Николку маленькие дети обижают… Вели их зарезать, как зарезал ты маленького царевича.

Бояре

Поди прочь, дурак! схватите дурака!

Царь

Оставьте его. Молись за меня, бедный Николка.

(Уходит.)

Юродивый

(ему вслед)

Нет, нет! нельзя молиться за царя Ирода – богородица не велит.

Литературоведы много писали об этом персонаже, главным делом интересуясь, на основе какого именно юродивого Пушкин создавал своего Николку – Железного Колпака. Известна переписка Пушкина с Вяземским и Карамзиным во время создания трагедии, где он прямо интересуется известными московскими юродивыми: связанным с персоной Ивана Грозного Василием Блаженным и Иваном Большим Колпаком, который как раз злословил царя Бориса. Был и третий блаженный, вдохновивший Пушкина – это псковский Никола Солос. Учитывая, что в библиотеке Пушкина было «Историческое описание города Пскова и его древних пригородов» Николая Ильинского, где и приводятся сведения о Солосе, вполне вероятно, что имя «Николка» взято именно от псковского юродивого, спасшего город от гнева Ивана Грозного советом народу быть кроткими и хлебосольными перед царем и словами самому Ивану IV: «Иванушко! Иванушко! Покушай хлеба и соли, а не христианской крови».

Символизм железного колпака для XVI века более чем прозрачен: это, конечно, модель шапки Мономаха – железные прутья, сплетенные в шапку, увенчанную крестом и отороченную мехом дохлой кошки. Иван Большой Колпак, или Водоносец, в Москве был почитаем как святой, над ним не смеялись и не обижали его – только то и дело пытались снять с него железный колпак, он доставлял ну уж очень большое беспокойство царю.

Бильярд

Основатель ордена иезуитов Игнайтий Лойола играет в бильярд с миссионером Франсуа Ксавье. Проигравший должен будет месяц безоговорочно подчиняться победителю. Хитрец Лойола, конечно же, победил. Можно заметить, что во времена Лойолы в бильярд играли не при помощи киев, а специальными палочками с окончанием в виде небольшой лопатки.

Блондин

Почитайте 17-й пункт цирковой программы 1885 года. Лошадь по имени Блондин ходит по канату на высоте шести метров. Мои знакомые лошади только выпивать и обрабатывать свои фотографии умеют.

Бык Митры
Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология