Читаем Парнасский пересмешник. Новеллы из истории мировой культуры полностью

Впрочем, Катков был не единственным посмертным недругом Тургенева. Вместе с «Русским вестником» бойкот устроили и «Московские ведомости», и «Гражданин».

Но особенно поразило публику, что о смерти Тургенева промолчало одно из главных литературных обществ России – Любителей российской словесности при Московском университете. Но здесь дело обстояло не так однозначно: общество намеревалось провести публичное заседание в память выдающегося современника, об этом даже вышел газетный анонс. На заседании должен был выступить сам Лев Толстой – это и стало роковым для мемориального события. Опять свою роль сыграла человеческая гадливость и малодушие. Феоктистов, начальник Главного управления по делам печати, быстренько донес министру просвещения графу Дмитрию Андреевичу Толстому, а тот дал отмашку московскому генерал-губернатору, и заседание было оперативно отменено. А все потому, что Феоктистов считал Льва Николаевича сумасшедшим, способным на что угодно.

Времена идут, а нравы в общем-то не меняются.

Сожжение за богохульство

На Руси богохульников сжигали запертыми в деревянном срубе. В Соборном уложении 1649 года сожжение за богохульство было закреплено в такой форме:

«Будет кто иноверцы, какия ни буди веры, или и русской человек, возложит хулу на Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, или на рождьшую Его Пречистую Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, или на честный крест, или на Святых Его угодников, и про то сыскивати всякими сыски накрепко. Да будет сыщется про то допряма, и того богохулника обличив, казнити, зжечь».

Последний случай законного сожжения женщины за ведьмовство в Европе произошел в 1787 году в Швейцарии. Известен случай сожжения женщины в 1793 году в Польше, но это было уже незаконно.

Счет по пифии

Существует легенда, что пифия предсказала Нерону опасаться 63-го года. Он-де воспринял это как указание на возраст, когда ему грозит смерть. Но считается, что пророчество сбылось иначе, чем полагал император: когда Нерона сверг Сервий Сульпиций Гальба, тому как раз было 63.

Старо предание, потому и не верится. И все источники как назло твердят, что Гальбе в 68 году был уже 71 год. Таким образом, вопрос к пифии не снимается: что должно было произойти в 63 году или случилось? Долгожданный парфянский мир, который радовал народ еще 50 лет? Или рождение в 63 году единственной дочери Нерона Клавдии Августы, которая умерла в том же году четырехмесячной?

Таинственное дитя

Все, что известно об авторе этой картины – это его имя, написанное на нескольких десятках других работ, созданных между 1654 и 1662 годами предположительно в Дельфте и Харлеме. Якоб Врель – один из самых загадочных малых голландцев, причем таинственностью дышат и его полотна, например, «Женщина у окна». На кого она смотрит? Это ребенок или призрак? Почему он так близко к стеклу? Какую эмоцию изображает его лицо? И главное, что в столь поздний час там делает это дитя или дух?

Якоб Врель. Женщина у окна. Париж, FondationCustodia, XVII в

Можно предположить, что матери явился дух ее умершего ребенка.

Теллус-матерь и христианство

Прямо под изображением матери-природы запечатлена мать-церковь, Экклесия, по правую руку которой – клир, по левую – миряне. Что тут еще скажешь, мать-природа и мать-церковь всегда рядом.

Персонификация Экклесии. Италия, XI в

Свиток XI века с пасхальными песнопениями содержит изображение древнеиталийской богини, матери-Земли – Теллус-матер. В манускрипте Провозглашения Пасхи она изображена как мать-природа, чью грудь сосут теленок и змей. Богиня воспринималась не только как создательница всего сущего, но и как мироустроительница. Кроме этого, Теллус считали и богиней смерти, она ассоциировалась с тем, что все сущее переходит в природу, утратив жизнь.

Один из праздников, устраиваемых в честь Теллус, предписывал принести в жертву беременную корову. В процессии участвовали понтифики и девственные жрицы Весты. Пепел сожженных до рождения телят сохраняли до наступления весны. Обычно же беременных животных запрещалось приносить в жертву.

Традиции власти

В июне 1831 года в Санкт-Петербурге вспыхнули народные бунты. Напуганные эпидемией холеры люди полагали, что лекари сыплют в воду и колодцы некую отраву, и от нее болезнь множится. Усмирять бунт вызвался сам Николай I, который выступил перед людом и сказал: «Что вы это думаете, дураки? С чего вы взяли, что вас отравляют? Это кара божия. На колени, глупцы! Молитесь богу! Я вас!» Лучшие традиции российской власти…

Третья пандемия

Третья пандемия чумы разгорелась в Азии в 1855 году и унесла миллионы жизней. Спустя несколько десятилетий она имела отголоски в Европе: в 1900 году в Глазго 48 зафиксированных случаев бубонной чумы привели минимум к 16 смертям.

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология