Париж с изнанки. Как приручить своенравный город

В наши дни единственным клубом, сохранившим парижскую историю хореографической эротики, остается самый новый из всех – «Крейзи Хорс», открытый в 1951 году «ненасытным обожателем женщин» по имени Ален Бернаден, которому было совершенно плевать на традиции «Мулен-Лапен-Фоли», потому что свой клуб он назвал в честь вождя индейского племени, да к тому же открыл его далеко от Пигаль, по соседству с Елисейскими Полями.

Клуб привлекает по большей части парижан, многие из которых приходят сюда посмотреть выступления заезжих звезд. Не так давно все ломились на Памелу Андерсон, Диту фон Тиз и актрису Клотильду Куро (больше известную в качестве жены внука последнего короля Италии).

Если вы спросите у парижанина, что происходит в «Крейзи Хорс», он скорее ответит, что никогда там не был, но точно знает, что там все завязано на обнаженке. Девушки на сцене знамениты тем, что ступни у них прикрыты больше, чем остальные части тела.

Так случилось, что я убедил свою парижскую возлюбленную-феминистку пойти со мной поглазеть на эту самую «обнаженку». Vive Paris^[180], подумал я. Наверное, в мире не так много городов, где феминистски согласятся на такое предложение, не прихватив с собой баллончик с краской, чтобы разрисовать граффити тела девушек.

«Крейзи Хорс» (или «Ле крэ-ззи оррс», как называют его французы) находится напротив здания Сельскохозяйственной палаты и штаб-квартир «Живанши» и «Ив-Сен Лоран». А что? Весьма символично: секс, мода и еда – составляющие парижского самосознания.

В интерьере кабаре бархатные ковры, приглушенный свет и темное дерево, что сразу настраивает на запретные чувства. Спускаясь по лестнице в подвал, попадаешь в удивительно маленький театр с плотными рядами столиков, развернутых лицом к крохотной сцене. Совершенно очевидно, что зритель находится в непосредственном контакте с девушками.

Я оглядываюсь по сторонам и не могу скрыть своего изумления. Рядом с нами пожилая супружеская пара, явно представители среднего класса – из тех, что продали мне банковский кредит и стиральную машину. Здесь же группки молодых женщин, бизнесмены парами, неподалеку дочка с родителями – возможно, присматриваются к карьерным перспективам. Большинство в слегка официальной вечерней одежде, и только одна пара пришла одетой по случаю – на женщине розовый шелковый корсет.

На стене возле сцены я замечаю большую памятную доску, похожую на ту, что висит в британском посольстве, с именами послов в Париже. Хотя, конечно, эта другая. Она увековечивает память самых знаменитых танцовщиц – леди Пус-Пус, Дива Новита, Вэнити Старлайт и Винус Осеан. Разумеется, это сценические псевдонимы. По традиции имя танцовщице дает менеджер шоу или художественный директор после ее первого выступления на сцене. Девушка может отклонить его, но лишь один раз, второе предложенное имя остается с ней. Судя по всему, большинство девушек делают выбор с первого раза.

Звучит музыка, и она типично парижская. Не аккордеон, конечно, вы ж понимаете, – сегодня его можно услышать лишь в métro, где с ним выступают бродячие музыканты из Восточной Европы. Нет, звучит французский рок-н-ролл шестидесятых, то, что парижане называют yé-yé.

Занавес поднимается, открывая совсем не парижскую сцену – полуголые гренадерши маршируют на месте, салютуя. Это обнаженная версия смены караула в Букингемском дворце. На голове у девушек шапки из черного меха, но на этом сходство с английскими солдатами и заканчивается. Их униформа – хлипкие курточки, вовсе не прикрывающие голые груди, а внизу лишь наклеенный на стратегически важном месте треугольник черного шелка. Не слишком практичный наряд для того, чтобы нести вахту у дверей дворца.

Через несколько минут занавес опускается, и декорации меняются. Теперь это танец силуэтов в разноцветных тенях, парижская версия «бондианы». Затем выходит танцовщица, открывая рот в такт песне; в противоречие своей почти абсолютной наготе и готовности выпячивать ягодицы перед совершенно незнакомыми мужчинами она пытается убедить аудиторию в том, что перед ними «пай-девочка».

По мере того как продолжается шоу, я ловлю себя на мысли, что девушки не исполняют никакого стриптиза. И хотя они на протяжении часа трясут передо мной своими гладкими безупречными задницами, их танцы вовсе не отдают порнографией. Пожалуй, девушки слишком идеальные, слишком кукольные, чтобы навевать мысли о сексе. Я бы сравнил шоу с тупой эксплуатацией женского тела, даже в слегка фетишистской сцене, когда видны только ноги и высокие каблуки.

К тому же танцовщицы все сплошь на одно лицо, так что зрителю трудно сосредоточиться на ком-то конкретно. В этом смысле богатым джентльменам в клубах XIX века было куда проще. И это намеренная политика. Танцовщиц отбирают по строгим физическим параметрам, и два размера должны быть одинаковыми – расстояние от соска до соска и от пупка до лобка. Только заезжим звездам разрешено не соответствовать шаблону.