Паранойя. Почему он?

Пожалуй, я бы посмеялся, но обернувшись, встретился с Настькой взглядом, и понял, что просто-напросто размазал девчонку, став свидетелем этих подробностей. Она стояла бледная, как полотно, и силилась выдавить улыбку. Такая беззащитная, совсем юная еще, что я почувствовал себя самым, что ни на есть куском дерьма.

За живое задевали ее попытки сохранить гордость. Наизнанку выворачивали. Ведь, как бы там ни было, а я всё же проникся этой девочкой: её не испорченностью, её теплотой, принципами, мечтами… Нравилась она мне. Вся нравилась. Даже когда врала, потому что врать совершенно не умела. Вот и сейчас опустила бегающий взгляд, и теребит нервно браслеты на руке, покусывая губы. А мне и смешно, и леща себе отвесить хочется. Ведь как все могло быть просто, если бы я озадачился причинами этих, забавляющих меня, ужимок. Но поздно пить боржоми, когда почки отлетели.

Тяжело вздохнув, разворачиваюсь и молча выхожу из туалета. Ни к чему унижать девчонку еще больше. Я вообще не должен был этого всего слышать и видеть её такой… От досады и эмоционального раздрая разве что зубами не скреплю. Черте что!

С одной стороны, хочется, чтобы она убралась без лишнего шума и больше никогда не появлялась передо мной, не взывала к моей совести и не угрожала покою, а с другой – это, как упавшее с палочки, охрененно - вкусное мороженное, которое ты едва успел попробовать. Обидно, блин. Да что там? Ломает. Так, сука, ломает, что хоть на стену лезь. Хорошо, что она Ольке не успела ничего рассказать, а то вообще был бы п*здец.

***

-Пап, подожди, - отвлекает от идиотских мыслей бегущая следом дочь. Обернувшись, недоуменно приподнимаю бровь в ожидании пояснений. И они тут же следуют. – Можно послезавтра соберемся с ребятами у нас? А то ты же сегодня уезжаешь, а потом у вас там какой-то вечер…

Она невинно хлопает ресничками, словно они тут в домино собираются играть, а не раскулачивать мой бар с коллекционным бухлом и трахаться по углам. И меня это впервые бесит, а не веселит. Особенно, когда Настька выходит из туалета, и привалившись к стене в ожидании Оли, устремляет задумчивый взгляд в окно. Представляю, как она будет заливать разочарование среди всей этой Олькиной шантропы; как все эти голодные щеглы будут пускать на нее слюни, и начинаю закипать.

-Нет, не «можно», - произношу прежде, чем успеваю обдумать.

-В смысле? – обалдело застывает дочь, не ожидав такого поворота событий.

-В прямом! – отрезаю раздраженно, встретившись с Настькиным презрительным взглядом.

-Но, пап…

-Я всё сказал. Здесь, чтоб никого не видел! – чеканю, недвусмысленно глядя в зеленые глаза. Настя тяжело сглатывает и отводит взгляд, я же разворачиваюсь, чтобы уйти. Но тут, как назло, из-за поворота появляется Ларка.

-Что происходит? –в момент оценив ситуацию, спрашивает обеспокоенно.

-Не знаю, кто-то, видимо, не с той ноги встал, - язвит дочь.

-Поговори мне еще! - бросаю, не оборачиваясь.

-Больно надо, - огрызается она и намеренно громко стучит каблуками по паркету. – Пойдем, Насть.

-Ты чего рычишь на всех? – удивленно приподняв бровь, интересуется жена, когда мы остаемся одни.

-Ничего. Где черная папка, которую я вчера привез? – не в силах унять злость, выплескиваю ее на жену. Ларка в должниках не остается и тут же заводится.

-Вот если бы ты не раскидывал свои вещи по всему дому, ты бы знал…

-Я и знаю! Это с твоими порядками хер че найдешь. Я ее вчера оставил в спальне на тумбе, сейчас она где?

-Где ей и положено быть – в кабинете.

-На положено, знаешь, что наложено?!

-Ну, у тебя –то, конечно. Ты вообще на всё и на всех клал.

-Ой, не начинай-а, - поморщившись, отмахнулся я и направился в кабинет, Ларка зачем-то пошла следом.

Впрочем, как только мы вошли, причина стала, более, чем очевидна. Остановившись возле камина, она сложила руки на груди и не скрывая злости, процедила:

-Что это?

-«Это» – это что? – обнаружив, наконец, папку, бросил я на автомате, ища нужный документ.

-Вот это убожество, - выплюнула Лара, ткнув в Настькин подарок, висящий над камином. Меня этот высокомерный плевок почему-то царапнул. Отложив документы, перевел холодный взгляд на жену, и добавив в голос, как можно больше яда, издевательски оповестил:

-Твой муж, если ты не заметила.

-Я заметила, - съязвила она. – Более кошмарной попытки впечатлить я еще не видела!

-Ну, ты же под впечатлением, значит, попытка удалась, - насмешливо парировал я, доводя ее до бешенства.

-Думаешь, это смешно?

-Просто не пойму, в чем твоя проблема. Хочешь поспорить об искусстве или что?

- Я хочу, чтобы ты свое бл*дство напоказ не выставлял. По-твоему, я совсем дура что ли?

-По-моему, у тебя паранойя.

-Паранойя?! – вскричала она. – Засосы у тебя на шее – это тоже у меня паранойя?

Черт! А я думал, крем помог, и она не заметила.

-Ну, я же не психиатр, чтобы диагнозы ставить, - развожу руками, не видя смысла оправдываться. Впрочем, я никогда и не оправдываюсь. И Лара это прекрасно знает, поэтому мне совершенно не понятно, чего ради поднимает больной для себя вопрос.