Паранойя. Почему мы?

Всю дорогу до Манхэттена я взволнованно тереблю ремешок клатча, думая, как пройдет свидание, получится ли у нас вообще что-то, не совершаю ли я очередную ошибку. К счастью, доезжаем быстро, и накрутить себя не успеваю.

Втянув судорожно воздух, выхожу из машины и иду в ресторан.

Ари уже ждет за столиком в конце зала, при виде меня его губы трогает едва заметная усмешка, а в глазах загораются те самые огоньки, которых так вожделела моя, соскучившаяся по мужскому вниманию, душа.

Расправив плечи, походкой от бедра медленно дефилируют через весь зал, давая Акерману в полной мере оценить красоту моих ног. То, какими взглядами меня провожают, а главное, как жадно жрет меня им Ари, позволяет мне выдохнуть и забить на то, что платье и в самом деле несколько не к месту. Слишком уж гламурно для столь уютной, ламповой обстановки, где действительно пьют водку разных сортов, закусывают солеными огурцами и говорят по-русски. Не знаю, чего Гева гундел, мне здесь нравится. Интерьер ресторана очень теплый, домашний, он буквально согревает. Мебель из дерева в стиле русской старины и красные кожаные диваны выглядят невозможно уютно, как и приглушенный свет в красных абажурах. А уж картины на стенах в золоченый рамах и вовсе покоряют. Особенно, работа Комара и Меламида «Еб вашу мать».

Оказывается, я соскучилась. Очень – очень сильно соскучилась по русскому духу: по нашей культуре и ее отсутствию, по нашему размаху, людям, речи, матам, по нашей холодной зиме, по «Оливье», пельменям и даже водке.

Смотрю вокруг, и душа ноет. Мне нравится Нью-Йорк, здесь все по уму, но иногда, вот как сейчас, очень – очень хочется домой.

– Вижу, я не прогадал с местом, – поднявшись из-за стола, приветствует меня Ари, касаясь моей руки легким поцелуем, от которого по коже пробегает сотня мурашек, а сердце пропускает удар.

– Не прогадал, – подтверждаю тихо и, расположившись рядом на мягком, кожаном диване, с улыбкой оглядываю ресторан еще раз. – Потрясающее место, будто маленькая Россия посреди Нью-Йорка.

– Да, Каплану удалось в точности воссоздать атмосферу. Рад, что «возвращение на родину» пришлось тебе по душе.

– Разве могло быть иначе?

– Вполне. Многие русские стыдятся своих корней, ненавидят соотечественников и всего, что связано с Россией.

– Я не из их числа. Хотя не спорю, у нас много нелицеприятного в стране и культуре, но нам есть и чем гордиться.

– Безусловно, – кивает Ари.

Пока делаем заказ, обсуждаем русский менталитет. Ари, как ни странно, в теме и у меня внутри снова звенит тревожный звоночек. Мысленно кручу себе у виска и отмахиваюсь от всякой ерунды, но ее в дверь, она в окно…

– Попробуй пирожки с брусникой, тебе понравится, –  советует Ари, когда я пытаюсь определиться, заказать десерт или сжалиться над фигурой.

– Ой, нет, я сама уже, как пирожок, – открещиваюсь торопливо, и не в силах удержаться от кокетства, поясняю. – Все еще борюсь с послеродовыми килограммами.

– Они тебя ничуть не портят, наоборот, – получаю свою порцию елея и, порозовев, без задней мысли парирую:

–Говоришь так, будто знаешь, какой я была до родов.

Ари на секунду замирает, не донеся бокал с водой, но в следующую делает жадный глоток и, как ни в чем не бывало, пожимает плечами.

– Просто у меня хорошее воображение.

– Кстати, о нем, – вспоминаю про главную причину нашей встречи. – Ты меня заинтриговал.  К чему такая таинственность?

Ари расплывается в довольной улыбке, словно только и ждал этого вопроса.

– Ну, скажем так, это была небольшая подстраховка на случай, если тебя в очередной раз начнет что-то во мне смущать.

– Хитро, – не могу не отдать должное его проницательности. – Ну, раз я уже здесь, думаю, ты можешь открыть секрет.

– Только после того, как озвучишь предположения, – подмигнув, не позволяет он мне расслабиться.

Черт! А я надеялась, что удастся оставить свои соображения при себе. Как-то смущает гадать о духовных предпочтениях совершенно чужого человека. Но с другой стороны – это даже интересно.

– Я думаю, «Страсть», – не видя смысла тянуть кота за причинное место, оглашаю свой вариант.

– Почему? – тут же требует Ари пояснительную бригаду с дразнящей, непроницаемой ухмылкой, не давая мне ни единой зацепки, чтобы понять, насколько я близка к правде.

– Ну-у, учитывая сопутствующий интерес, – смущенно отводя взгляд, тяну, подыскивая слова, чтоб уж совсем не опозориться, – я подумала, что тебе будет… эм… интереснее видеть меня такой… В «Страсти»… элементы прорисованы четче, и вообще натуралистичнее все выглядит.

То, как в попытке не рассмеяться Акерман с преувеличенно-серьезным видом прикусывает губу, говорит о том, что ничего более нелепого он в своей жизни не слышал. Я и сама понимаю, что мои «элементы» – ни в какие ворота, но что уж теперь?! Как сказал бы Сережа: «Пох*й, пляшем дальше».

– Знаю, я – мастер объяснять, – не выдержав неловкости, сдаюсь со смешком.