Паранойя. Почему мы?

– Ой, да брось его жалеть, – отмахивается Гева. – Там еще та акула. У него репутация абсолютно беспринципного типа. Поговаривают, что он на «одиннадцатом сентября» поднял около девяти миллиардов долларов. Пока вся Америка рыдала, он, сидя больной в Швейцарии, косил кэш на упавших в цене акциях авиакомпаний, отелей и всяких компаний перевозчиков. Конечно, сейчас этот слушок активно заминают. Он таскается по всяким благотворительным вечерам под ручку с какой-нибудь непременно супер – популярной бабой, чтобы народ видел и знал, что он – филантроп, меценат и просто душка. Все эти алчные лицемеры, конечно, делают вид, что верят, но каждый прекрасно понимает, что среди воротил фондового рынка душек и жертв не бывает, поэтому, моя дорогая, будь осторожна. Мужик, конечно, шикарный, но очень непростой, – недвусмысленно предупреждает Гева, пока мы гусиным строем продвигаемся в сторону выхода.

– И к чему это сейчас? Мне с ним детей не крестить, – возмутившись, делаю вид, что намек неуместен. И это действительно так, но у меня внутри что-то ворошкается, какое-то предчувствие.

– Ну, не знаю – не знаю, – будто читая мои мысли, насмешливо тянет Гевик. – Кажется, у мистера Акермана на этот счет другое мнение. Он не сводит с тебя глаз. Вот увидишь, на ужине подойдет знакомиться.

От такой перспективы внутри все сжимается, сердце на мгновение сбивается с ритма, и в то же время становиться не по себе. С одной стороны этот мужчина что-то во мне цепляет, а с другой – отталкивает, пугает на каком-то необъяснимом уровне, поэтому решаю не искушать судьбу и еду домой, а не на вечеринку. Однако, в голове то и дело крутятся Гевины слова:

– Малыш, инстинкт охотника еще никто не отменял. Так просто от такого мужика ты не отделаешься, если он положил на тебя глаз.

Глава 8

«Какова бы ни была утрата, какой бы ни обрушился удар, она встречает их, принимает все, что есть, и хранит в себе, и тем питает пламя, горящее внутри.»

К. Макколоу «Поющие в терновнике»

Несколько дней из-за Гевиных предупреждений я пребываю в состоянии нервного ожидания, но, к счастью, мистер Акерман ни коим образом не дает о себе знать. Видимо, для пробуждения «инстинкта охотника» требуется чуть больше, чем пара взглядов.

Вскоре дела и привычная суета вытесняют из моей головы всякие глупости. До выставки остаются считанные дни, почти все свободное время я провожу в галереи, принимая непосредственное участие во всех организационных вопросах. Домой приползаю еле живая, меня с трудом хватает на то, чтобы провести время с дочерью и хоть немного подготовиться к занятиям. Если бы не Витя, не представляю, как бы я справилась. Деньги Долгова безусловно облегчали жизнь, но вопрос был не в деньгах, а в доверии.

Я никому не доверяла, кроме Гридаса. Даже Геве не рассказывала половину из того, что со мной произошло. Для меня пустить кого – то в свой дом, к своему ребенку было диким стрессом. Я все еще до ужаса боялась отголосков прошлого, несмотря на то, что Елисеев вот уже полгода, как повесился в тюрьме. Не знаю, убили его или он сам, меня это не волновало. Я просто была рада, что больше не дышу с этой мразью одним воздухом. Однако, я прекрасно понимала, что у Долгова было куча врагов, поэтому не расслаблялась. Водителя и домработницу нанимала, скрипя сердцем, а уж поиск няни и вовсе превратился для меня в квест, который по окончанию поисков отнюдь не закончился, а стал гораздо сложнее.

Несмотря на то, что у Вити было все под контролем, я постоянно переживала: звонила по десять раз на дню, срывалась с занятий, а, если находилась дома, то словно тюремный надзиратель, следила за каждым шагом няни. Вот и сегодня, не обнаружив ее с малышкой по приезде домой, у меня начинается паника.

– Где Надя с Булочкой? – ворвавшись на кухню с глазами по пять копеек, обрушиваюсь я на Гридаса с Лаурой, мирно попивающих кофе и о чем-то тихо переговаривающихся. Лаура, смутившись, тут же встает из-за стола и протараторив, что ей уже пора, начинает собираться домой, Витя же, нахмурившись, сухо отзывается:

– Гуляют в парке.

– Так поздно? – еще больше завожусь я. Переполненная молоком грудь ноет и делает меня еще более нервной.

– У нас вообще – то весь день дождь, распогодилось совсем недавно.

– Ну, тогда бы и не ходили вовсе или можно было просто на заднем дворе пройтись, – ворчу, не зная то ли мне хвататься за молокоотсос, то ли за телефон, чтобы высказать свои претензии по адресу.

– Прекрати кипишь, они уже идут домой. Я звонил Надежде десять минут назад, у них все нормально, – предугадывая мои действия, пытается он остудить меня.