ПАРАЛЛАКС 606. Том II

Мариус принялся нервно грызть ноготь на большом пальце:

- Окей. Предположим, Квазар - миф, и вас тупо использовали. Кто и зачем тогда привёл тебя к нам? Кто повёл нас к Бойченко и по пути решил заглянуть на огонёк к капитанше? Зачем системе подставлять саму себя? - Мариус со всей силы стукнул кулаком по ладони. - Ну не сходится, хоть убейся!

Родион покачал головой. «Ты зришь в корень, Давид. Именно на этот вопрос нам и осталось найти ответ. Именно этот вопрос и является той красной нитью, которая удерживает меня от того, чтобы опустить руки, лечь на пол и смиренно ждать конца. Какая-то часть Квазара откололась и тогда, на полюсе. Может, в моём предназначении ещё теплится толика высшей осмысленности?» Вместо слов Родион кротко кивнул. Фыркнув, Давид отвернулся - этот кивок был явно не тем, чего он ожидал, но он объяснял все мысли монаха как нельзя точно.

- Блядство какое-то... - выругался Мариус. - А ведь она и впрямь могла солгать. Не для простаков ведь придумали этот сраный третий уровень... Чёрт, чёрт! Почему люди не могут говорить друг другу правду? Почему мама родила меня таким доверчивым крети?..

Поток его самообвинений прервался громким ударом колокола. Вибрация пронеслась по атриуму подобно сейсмическому толчку. Стихла Ангельская песнь, смолкли голоса, и даже Исповедальни прекратили свой мелодичный перещёлк. С ужасом оглянувшись, Люда спрятала блокнот в складках туники. Взгляды местных затуманились, люди замерли - каждый вслушивался в Колокольный звон. Набат бил минуту, а то и дольше, после чего громогласный мужской глас начал произносить имена:

- Мишель Макрон... Си Чанг... Константин Соловьёв... - гипнотический тембр напомнил Родиону телесеансы Капшировского. - Дуглас Кларк... Рамин Джаваджи... Митио Каку... Людмила Громова...

Заслышав своё имя, капитанша побледнела; Родион успел заметить, как дёрнулись её пальцы. Поозиравшись по сторонам, Люда встала и посеменила к центральной лестнице. Кивнув монаху, Давид двинулся за ней. Её неторопливая походка была исключительно наигранной - Родион отчётливо понимал, с каким трудом она сдерживается, чтобы не рвануть к своему убежищу со скоростью олимпийской атлетки. Спустившись по лестнице и оказавшись в центральной галерее, троица стала просачиваться сквозь столпотворения замерших местных.

Лица людей отражали самые разные эмоции: желание, мольбу, надежду, безразличие.

Неизвестно, как долго они шли, но монах успел насчитать по меньше мере пять сотен имён. Постепенно местные оживали. Одни зазывали других, кто-то спешил на поиски названных друзей. Завидев, что ажиотаж нарастает, Людмила осмелилась перейти на трусцу. Свернула в коридор с высокими сводами, пересекла зал с сидящими у стен людьми, выбежала на параллельную галерею, снова нырнула в какое-то людное помещение. Она плутала по забитым кварталам Дронариума, словно загнанная волчица, что пытается сбить преследователей со следа. Забежав на выложенную мозаикой лестничную клетку, она устремилась вниз. Спешащие наверх местные просачивались сквозь мужчин толпами призраков. Ступени становились всё чаще, пролёты - всё уже. Люди редели; когда Людмила достигла нижнего этажа, лестница была пуста. Занырнув под невысокую арку, все трое оказались в Детском Митреуме. Широкие и низкие, сквозные проходы пересекались каждые несколько метров. Между проходами находилось ровно по одной двери в комнату. Свет исходил из встроенных в пол стеклянных линий. «Если с этого места снять потолок, оно будет похоже на мемориал жертвам холокоста в Германии» - это сравнение расстроило Родиона ещё сильнее. Люда горбилась, но, в отличие от мужчин, это нисколько её не замедляло. Мимо пропрыгала толпа хихикающих детишек. Добравшись до похожей на винт ледобура лестницы, они продолжили спиралевидный спуск.

- Капец этот Дронариум огромный... - пропыхтел Мариус.

Сопровождаемая колоколом перекличка не умолкала. И вновь Родион считал. Он насчитал двадцать два этажа; он и сам не знал, зачем считал. Вероятно, причина в сострадании - если Людмила вдруг заблудится, он хотя бы попытается ей подсказать. Вскоре они добрались до комнаты, в которой взял начало предыдущий акт их срывающей покровы пьесы. Захлопнув дверь, Люда ухватилась за кровать. Стала отодвигать её от стены - за подголовником показалась уже знакомая пробоина. Отдышавшись, Люда достала из-под матраса сделанную из туники наплечную сумку. Быстро закинула в неё мультитул, фонарь и блокнот. Присев на край кровати, она принялась обматывать ноги заранее заготовленными портянками.

- Давно пора взять инициативу в свои руки, - похвалил её Давид.

Позади скрипнула дверь.

- Людмила Аркадьевна, ваше имя...

Все трое обернулись: в дверях стоял Дмитрий. Какие-то секунды капитанша и лейтенант молча смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Взгляд Дмитрия скакнул с Людмилы на дыру в стене, с дыры на её импровизированную наплечную сумку, с сумку на портянки, с портянок на дыру. Лицо лейтенанта отразило бестолковое раздумье. Молча развернувшись, тот ушёл. Людмила бросилась вдогонку.