Парадигма

Однако удача недолго сопутствовала Вору: меч врага вонзился ему в спину, с легкостью пронзив кирасу, навылет вышел из груди. Во все стороны ударил ослепительный свет, точно вспыхнуло миниатюрное солнце; глаза сами собой зажмурились.

Звон железа.

Чавканье вспоротой плоти.

Крики.

Шуршание песка под сандалиями.

Когда сияние исчезло и Хен пришел в себя, он увидел, как Вор сражается с пустынниками, словно ничего не произошло. Его меч выделывает чудные восьмерки и круги, сдерживая наступление сразу пятерых. Однако враги действуют слаженно, как единый организм — ведут себя осторожно, атакуют поочередно, прикрывают друг друга. Несмотря на все мастерство, Вор сдает позиции, отступает.

Хен принял решение мгновенно: опустил на землю Рыжего, схватил клинок поверженного пустынника — эфес обжег горячим ладони и пальцы, мышцы руки напряглись от непривычной тяжести — и встал рядом с колдуном.

— Держись! — бросил Вор. — Мы справимся.

— Самое время спасти нас, колдун!

— Жди.

— Вот уж обнадежил…

Один из пустынников резко прыгнул в сторону, Хен замахнулся и ударил, его по инерции повело вперед, полуторный клинок разрезал пустоту, в мозгу молнией сверкнула лихорадочная мысль — ошибся, ошибся, ошибся! Пока он закончит выпад, пока развернется корпусом, пока попытается закрыться мечом, его уже проткнут и убьют… Его левая ладонь закрыла собой движущееся острие вражеского клинка.

Миг — и вспышка боли прокатилась от кисти до плеча. Затем добралась до бедра. Из груди непроизвольно вырвался крик.

Надрывая глотку, Хен, насколько мог, перегруппировался, вонзил меч в шею пустынника. Покачиваясь, отошел на три шага назад. Похоже, руку прилично задело, пальцы не сжимаются, подрагивают, жгут невидимым огнем, но вот на бедре всего лишь царапина — повезло. Потом взгляд переместился на врага: тот уже упал на колени, закашлял кровью.

Рыжий на песке потерял сознание, на фоне ночной темноты его лицо выделяется неестественной белизной. На миг даже пронзила страшная мысль, что он мертв.

Вор бьется со змеиной грацией, ни на миг не останавливаясь, будто совсем не знает усталости. Его меч скользит размытым силуэтом, кружит вихрем, не давая пустынникам приблизиться. Иногда ему даже удается оставить длинный кровавый росчерк на чье-нибудь лице или шее. В целом же, враги напирают, сдавливают в кольце. Еще сто-двести ударов сердца — и Хен, и Вор, и Рыжий погибнут. Еще чуть-чуть — и битва проиграна. Еще…

Слух резануло громкое лошадиное ржанье. Справа мелькнуло что-то черное, огромное, тяжелое. Навалилось на врагов, подмяло их под собой. Заскрежетали доспехи, зазвенели ломаемые клинки. Воздух наполнился ощутимым запахом крови, шибанул в нос. От криков боли замерло, заледенело сердце. За краткое время строй закованных в тяжелую броню, умелых пустынников превратился в месиво из тел.

Вокруг Хена, Вора и Рыжего закружила геткормейская конница.

Во главе её выделяется неестественно худой, насупленный капитан — Черный собственной персоной. Удивительно, как вообще еще держится в седле и не падает под весом блестящих, словно сделанных из обсидиана, доспехов. Щеки ввалились, кожа обтягивает череп так сильно, что кажется вот-вот порвется. Огромные серые глаза горят безумием. Тонкие губы искривлены в усмешке. В правой руке переливается серебряным огнем меч.

Черный остановил взгляд на Воре — да так и застыл. Ходячий мертвец. Вестник из загробного мира Сеетры. От него будто исходит аура гнили и выжигающей пустоты. Видно, как остальным конникам тоже неуютно рядом с ним, хоть они и стараются не показывать этого. Держатся чуть в стороне.

Хен нахмурился, не зная чего ожидать. Подошел к Рыжему, попытался привести его в чувство, но безуспешно. Кровь маленькой лужицей растеклась под ним, впиталась в песок. Однако жизнь еще теплится в нем — на шее ощутимо бьется жилка. Вор и Черный смотрят в глаза друг другу — кажется, целую вечность. Словно общаются с помощью мыслей. И это выглядит безумно: вокруг кипит битва, армии сталкиваются, сражаются до последнего вздоха, а эти двое стоят, таращатся. Наконец Черный вскинул руку и отдал команду. К Хену подскочили невесть как оказавшиеся лекари, помогли взять Рыжего и повели в сторону геткормейского лагеря.

* * *

— Ты чего один здесь сидишь? — спросил Мирт.

Он подошел к нему, бросил на песок пустую холщовую сумку, плюхнулся на неё, смотря туда же, куда смотрит и он — на бескрайнее поле мертвецов.

— Да вот размышляю, — ответил Хен.

— О чем?

— Обо всем понемногу.

— Сложно представить, что эта бесконечное сражение закончилось. Я думал, не выстоим…

— И мне так казалось.