Парадигма

Капитаны на конях объезжают выстроенные фаланги пехотинцев, кричат, стегают бедняг кнутом и обещают кары небесные тем, кто посмеет дрогнуть в бою. Черные, зеленые, белые, красные, золотые стяги реют на ветру. От Хена не ускользает, как много солдат носят освященные им амулеты. После того, как в армии расползлись слухи об инвире, каждый посчитал своим долгом найти Хена и попросить себе немного удачи. Безобидные иллюзии. В конце концов, в геткормейской армии есть воины, которые в качестве оберега натягивают на щиты лица убитых врагов — зрелище омерзительное и пугающее.

— То есть помощи от Посохов можно и не ждать? — спросил Мирт.

— Вот бы они нам наколдовали каменную кожу или магический щит… — протянул Хен.

— Угу, размечтался, — буркнул Рыжий. — Даже если половину армии выкосят, они пальцем не пошевелят.

— Что-то и священников не видать, — задумчиво пробормотал Мирт. — Как своих казнить — так это пожалуйста, мы тут как тут. А как до дела доходит, так и нет никого.

Вырви Глаз осмотрел свой протез, пошевелил культей, проверяя ремешки, чему-то скептично хмыкнул и поравнялся с остальными. Топорщась, его седые волосы выбиваются из-под шлема. Круглый щит в левой руке смотрится игрушечным, неуместным, чьей-то глупой шуткой.

— Чем дальше от нас священнослужители, тем лучше, — сказал он.

— И то верно, — поддержал его Мирт.

Мимо на белом тонконогом коне галопом проскакал капитан. Рыжий проследил за ним взглядом, едва слышно выговорил:

— И нашего царя след простыл. Похоже, и он в битве не собирается участвовать — отсидится в лагере вместе со шлюхами, больными, колдунами и жрецами. Неплохо устроился. Спрашивается: зачем ему в пекло лезть, головой рисковать? Не, пусть чернь подыхает — ей положено.

Его в плечо щитом ударил Мирт:

— Заткнись, а то услышит, не дай бог, капитан или еще кто, потом бед не оберемся!

Две армии стоят друг напротив друга. Расстояние между ними велико — ни одна стрела не долетит, будь лучник даже непревзойденным мастером. Бряцают доспехи, ржут кони, до ушей доносится чей-то надсадный кашель.

Хен вспомнил, как геткормейское войско оказалось здесь, посреди песков пустыни. Перед мысленным взором появились картинки: громада Великой Стены, за которой заканчивались владения его родной страны и начинались неизведанные, опасные земли, долгие дни похода, пустыня, сменившаяся после Костяной Степи, — и однообразный, равнинный пейзаж. По дороге гибли люди — от жажды, от желудочных болезней, от жары и от нещадных тренировок.

Никто не был готов столкнуться врагом лицом к лицу.

Утром одного из бесконечных дней на горизонте возникло черное, движущееся пятно — армия пустынников. До Хена и ребят постоянно докатывались сплетни, что всем им придется столкнуться с войском немыслимой численности. Кто-то говорил о миллионе пехотинцев и стотысячной коннице, но таких обычно поднимали на смех — у страха глаза велики. В любом случае, пугало другое: до Немата, страны кочевников, были еще сотни стадий, а враг уже отправил армию, сравнимую с геткормейской. Что будет дальше?

— Жаль нельзя напиться, — сказал Рыжий, тяжело вздохнув. — Пьяным как-то полегче стоялось бы. Знавал я одного солдатика, который перед боем всегда выпивал графин абрикосовой хмелюги и становился быстрым, ловким, неуязвимым. Верите или нет, но из сражения тот выбирался без единой царапины. Малый бы прославился, да только подцепил какую-то болезнь от шлюхи и помер.

— Ты же до того, как в армию записаться, был обычным вором, — поддел Мирт. — Все твои друзья — шелупонь подзаборная, бродяги, убийцы, падшие женщины. Из честных людей у тебя в знакомых только мы. Поэтому хорош болтать! И без тебя тошно.

— Вот как прижмет тебя кочевник, как навалится — я спасать не побегу. Подумаю: пущай помирает, он мне и так кровь знатно попил, упырь треклятый. Я вон поближе к Хену буду. К нему удача липнет, с ним безопаснее. Я еще землю хочу потоптать, мне здесь нравится. Это ты, старый пень, уже свое пожил, пора помирать!

К удивлению, Мирт в ответ ничего не сказал, лишь уставился вперед, глядя на вражескую армию.

Хен попытался сохранить в памяти образы ребят. Слева от него Толстяк, давным-давно скинувший вес, то и дело поправляет съезжающий на бок шлем. За ним Звон нервно вертит в руках копье, Лысый переговаривается с Вырви Глазом. Справа шепчет молитву Мирт. За его спиной пытается подшутить Рыжий.

Хен обернулся. И увидел улыбающегося Вора.

— Первый серьезный бой нас ждет на поле ратном, — сказал тот. В голосе послышалась печаль. — К подобному нельзя подготовиться душой. Кровь прольется, кто-то умрет — и умрет напрасно. Жаль, мир так устроен. Иначе хотелось бы видеть всё. Но ведь рядом есть друзья верные, друзья храбрые. С ними ничего не страшно. С ними пройти можно любой огонь. Не правда ли?

Хен поежился от слов колдуна.

— Да, конечно, — ответил непослушными губами. — Держись поближе ко мне. Ведь я инвирь.

— Всегда ношу амулет костяной, освещенный тобой, любопытный. Даже сейчас он со мной. С ним ни за что не расстанусь. И не продам жаждущим неудачникам.

— Приятно слышать.