Парадигма

Найват в панике попытался зажмуриться, инстинктивно одернуться, однако само ощущение самости исчезло. Некая сила схватила его и принялась вливать чудовищный яд, отравляя и уничтожая. Рот сам раскрывается в безумном, страшном крике. Сердце готово разорваться, лопнуть, точно перезревший финик. Стучит ли оно вообще?

Кошмар не заканчивается и продолжается вечность…

* * *

Найват откупорил флягу и влил в себя уже порядком потеплевшую воду.

Разогнать сонную одурь не помогло.

В затылке ощутимо ломит, а мозги, кажется, заменили соломой. Даже простейшее умственное усилие вызывает боль во всем в теле. Глаза слипаются, но стоит прилечь — и только ворочаешься, мучаешься горячим удушьем. Пришлось достать запасы высушенной пламенной травы, привезенной еще из Кулгера. В некоторой степени помогло.

Он хотя бы сейчас может стоять перед главными вратами обители и наблюдать, как мастера-послушники готовят тонконогих лошадок к предстоящему долгому путешествию из Оранеша к пустыне Пророка. Сам он с этой задачей не справился бы.

— Плохо выглядите, господин, — без экивоков шепотом заявил Ренай.

— Я не забыл твои проступки. Наказания не избежать.

— Понимаю-понимаю. Просто постарайтесь держаться увереннее. А то мне кажется, будто остальные братья считают, что вы еще не протрезвели с ночной пьянки.

К походу Камень подошел основательно: заготовил не меньше двадцати кожаных мехов с водой, набрал еды — в основном вяленое мясо и сухари — на месяцы долгого путешествия, зачем-то взял пять скатанных шерстяных одеял и целый арсенал оружия — сабли, ножи, копье.

Удивительно, как еще от такого чудовищного груза его лошадь не падает на землю.

— Господин…

— Говори, Ренай.

— А вы не задумывались об одной вещи?

— Это о какой же?

— Если вы считаете меня отъявленным мерзавцем, то зачем сделали личным телохранителем? Не боитесь ли, что я попытаюсь вас убить и сбегу. Я силюсь понять, но не получается. Не сходится одно с другим. Возможно, дело в моих скудных умственных способностях.

В его голосе четко послышалась издевка, поэтому Найват решил не отвечать ему и молча направился к архимагу. Скрестив руки на груди, тот в окружении юных послушников наблюдает за тем, как Шепчущие и Поющие, отправляющиеся в Немат, страну кочевников, проверяют подпругу и снаряжение.

Пустынник, стоящий рядом с ним, бросает взгляды на своих людей — те уже давно запрыгнули на коней, нетерпеливо ждут мешкающих колдунов.

— Жаль, я так мало погостил у вас, — сказал Найват архимагу.

— Дела не ждут. И, поверьте, я не завидую вашему образу жизни. Когда-то очень давно, лет двадцать назад, я вот так же, как и вы, проводил большую часть времени в пути. От одного города к другому — от Зурдиша к Миокмее, от Карадеша к Игзугиру, от Яртата до Келигира. Даже умудрился побывать в Миттурате и пообщаться с чародеями Кси'Хэ. Собачье существование, если простите мою грубость. Ни дома, ни собственных вещей. Каждый день новое место, новые люди и новая пища, с которой никогда не угадаешь — скрутит твой желудок или нет…

— Я давно привык.

Архимаг кивнул.

— Мне так тоже казалось, священный исполнитель. Но как только Пророк сделал меня архимагом и отправил сюда… всё поменялось. Смешно, но я даже сопротивлялся — не хотел ехать. Я ведь привык жить под открытым небом… Только месяц спустя я понял, как сильно ошибался.

Наступает рассвет, первые робкие солнечные лучи гонят сонм ночных теней.

Чернильное небо окрашивается в цвет венозной крови. Мир наполняется деталями и красками, становится осязаемым.

Где-то вдали надрывает глотку в крике выпь.

Башни и высокие шпили обители, так похожей на родной дом, встречают утро гордо, подставляя широкие и узкие, маленькие и большие окна первому свету. Поблескивает вдали гигантский колокол, звон которого так недолюбливают малыши-несмышленыши и послушники, да и что уж тут — некоторые маги тоже ненавидят его.

— Простите мне вчерашнюю грубость, архимаг, — сказал Найват. — Я, разумеется, ничего не скажу Пророку. Вы просто делаете свое дело.

Старик пригладил пышные усы и пожал плечами.

— Вы еще молоды, священный исполнитель. Энергия в вас бурлит и требует выхода. Отсюда подобные вспышки. С годами все пройдет, а пока наслаждайтесь. Я вообще очень часто жалею, что прожил блекло и серо. Пил в меру, дрался в меру, спал с женщинами в меру. Подумать только…

Пустынник прервал монолог архимага, заявил, направляясь к своим:

— Нам пора, Певцы. Наши люди уже собрались.

И действительно: все приготовления закончены, колдуны неуверенно сидят в седлах лошадей, держат ремни поводов, кочевники щерят рты в ехидных улыбках — они-то с раннего детства учатся верховой езде. Шум, гам.

Ренай, несмотря на высушенную черную руку, легко вскочил на коня и теперь смотрит на своего господина. В его глубоко запавших глазах будто бы пляшут смешинки.

Попрощавшись с архимагом, Найват мысленно пожелал себе удачи, незаметно для остальных отсыпал бодрящих листьев пламя-травы и закинул в рот, пытаясь прогнать сонную одурь. Затем запустил ногу в стремя и взгромоздился на лошадь; та недовольно фыркнула под его весом.