Папина дочка, или Исповедь хорошего отца

Она вернулась к дивану и села.

– Где папа его наполняет?

– Я не знаю. – Я не хотела произносить эти пустые слова «он скоро вернется», потому что со страхом сознавала, что это было бы ложью. – Я думаю, его что-то отвлекло.

– Что такое «отвлекло»?

Я вздохнула.

– Он, наверно, зашел в магазин или еще куда-то. – Я взглянула на часы. Что-то не так, что-то случилось.

Белла снова встала.

– Мне нужно на горшок.

– Пошли. – Я взяла ее за руку, и мы направились в дамский туалет. – Тебе нужно уединение? – спросила я, когда мы туда вошли. Я ожидала, что она спросит: «Что такое уединение?» Но вместо этого она сказала:

– Я не люблю быть одна.

– Хорошо, – сказала я. – Я буду здесь с тобой.

Она приспустила штанишки, и я заметила клочок бумаги, торчавший у нее из кармана.

Со спущенными штанами, она достала из кармана кусочек бумаги.

– Это ты его туда положила? – спросила она, отдавая его мне.

Я взяла бумагу у нее из рук, и Белла вскарабкалась на унитаз. Бумажка была всего-навсего квитанцией с бензоколонки, датированной позавчерашним днем, так что теорию о том, что он поехал «его наполнять», можно было отвергнуть. Я хотела уже бросить бумажку в урну, когда заметила, что на оборотной стороне что-то написано.

«Только на одну ночь. Пожалуйста, поберегите ее. Спасибо».

– О боже! – сказала я. – Почему он просто не попросил меня?

– Что не попросил? – спросила взгромоздившаяся на унитаз Белла.

– Не попросил об одолжении, – сказала я. – Твой папа хотел, чтобы я помогла ему.

Вероятнее всего, он просто не мог явиться на собеседование с ребенком. Он, наверно, боялся, что я ему откажу – возможно, я так бы и сделала, будучи не в состоянии, физически и морально, приютить у себя четырехлетнего ребенка. Это-то и было причиной букета. Благодарность заранее.

Белла потянулась за туалетной бумагой, подтерлась и теперь стояла, подтягивая штаны.

Я знала, что сделал бы в такой ситуации любой из моих друзей: вызвал бы полицию. Я не знала, какие у Тревиса проблемы, но одно утверждение не вызывало сомнений: он любил свою дочь. Он поступил нехорошо, просто глупо. Но я не хотела сдавать его полиции, иначе Беллу заберут в приемную семью. Тревис доверил ее мне. Когда завтра утром я верну ему Беллу, придется с ним серьезно поговорить. Я напрямик спрошу о его жизни. Пусть выложит все откровенно. Я соображу, какая помощь ему нужна. Если речь идет об уходе за ребенком, я помогу ему найти кого-нибудь. Я помогу ему, но и отчитаю его как следует. Он оставил свою дочь на меня, но что он обо мне знал? Как он мог доверить ее мне? Голова у меня гудела.

– Знаешь что, Белла? – сказала я, поднимая ее к раковине, чтобы она могла вымыть руки.

– Что?

– Это записка от твоего папы. Он просит меня, чтобы я посидела с тобой сегодня вечером. – Я взглянула на наши отражения в зеркале, и меня словно кольнуло что-то при виде себя, держащей какого-то другого ребенка, а не Кэролайн.

– Где посидела? – Она стояла на полу и вытирала руки. – В сгоревшем доме?

– В каком сгоревшем доме?

– Где со мной сидела баба.

«Сгоревший дом»? «Баба на небе»? О боже! Я надеялась, что между этими событиями не было никакой связи.

– Нет, – сказала я. – В моем доме.

Мой дом меньше всего подходил для того, чтобы служить приютом для ребенка. В моей машине не было детского кресла. Как я могла отвезти ее к себе, а утром снова привезти в «ДжампСтарт» без детского кресла? Но это нелепость! Я могу купить его в магазине, подумала я. Хотя я знала, где еще можно его найти. Там, где были книжки, игрушки и все, что нужно, чтобы занять ребенка на полдня и еще на вечер.

Я вдруг ощутила ужасно странное, почти незнакомое мне чувство – счастье! Я была счастлива! Тревис свалил все это на меня. Он дал мне что-то, чем я могла заняться. Что-то полезное. И я почти сутки проведу наедине с Беллой!

– Пошли, – сказала я. Я взяла ее за руку, мы вышли из кофейни и снова направились на парковку, на этот раз к моей машине.

– У меня нет для тебя специального сиденья, – объяснила я. – Поэтому я пристегну тебя, как взрослую, на заднем сиденье, но мы достанем тебе кресло в моем старом… – Я замолчала. Слишком уж много пришлось бы объяснять. – Мы сделаем пару остановок, – начала я снова. – Я раньше жила в доме, где есть такое кресло и много игрушек и книг. Мы их возьмем туда, где я живу сейчас. Мы весь вечер будем играть и читать, а утром я отвезу тебя обратно в кофейню, и твой папа будет там. Пойдет?

Ее нижняя губка задрожала, и я крепче стиснула руку малышки. Стоя у моей машины, Белла казалась такой маленькой, ее большие серые глаза были полны слез. Вид у нее был растерянный. Я наклонилась, взяла ее на руки и крепко прижала к себе, щека к щеке.

– Все будет хорошо, – сказала я. – Я обещаю, тебе будет интересно.

Я пристегнула ее на заднем сиденье. Жаль только, что у меня не было ничего, чтобы поднять ей настроение. Белла плакала, но потихоньку, словно она не ожидала, что я смогу что-то для нее устроить. Как будто она привыкла, что ничто в ее жизни не идет по плану.