Папа и море

Папа утратил дар речи. Он даже не пытался вытягивать сеть по правилам; свесившись над краем, он принялся затаскивать её в лодку как попало, обеими лапами. Охапка за охапкой толстый жёлто-коричневый ковёр укладывался на дно лодки. В нём не было ни единой рыбины. Все три сети — один в один, даже к колышку прилип пучок травы. Подняв из воды правое весло, работая одним левым, Муми-тролль развернул лодку и направил её к берегу. Через некоторое время нос «Приключения» коснулся земли, но новая волна захлестнула лодку и развернула её боком к берегу. Папа встрепенулся.

— Прыгай в воду и тащи нос к берегу! — крикнул он. — Тащи к берегу! И держи крепче!

Муми-тролль стоял в воде по пояс и тащил «Приключение» за носовой швартов, лодка скакала, как мустанг, и каждая следующая волна окатывала его с головой. От ледяной воды ныло всё тело. Папа толкал корму, налегая в поте лица, надвинув на глаза шляпу, вёсла волочились по песку, били по лапам и путались в сетях, и всё было так плохо, что хуже не придумаешь. Когда они наконец оттащили «Приключение» от воды, с неба обрушился новый дождевой поток, пейзаж стал тёмным и расплывчатым, наступал вечер.

— Это ведь было здорово? — Муми-тролль осторожно взглянул на папу.

— Скажешь тоже, — неуверенно ответил папа. Он покосился на огромную кучу сетей вперемешку с морской травой и решил, что Муми-тролль прав. — Пожалуй что, так. Битва с морем. Вот так живётся на далёких островах!

Выслушав захватывающий рассказ до конца, Мю выпустила из лапы бутерброд и сообщила:

— Поздравляю. Теперь будете развлекаться — дня три-четыре выщипывать водоросли. Эта жёлтая трава цеплючая, как росомаха. Если сеть пролежит так целый день, я хочу сказать.

— Ну вот! Ну вот! — начал папа.

— У нас полно времени, — торопливо сказала мама. — А повыщипывать траву в хорошую погоду даже приятно.

— Пусть рыбак её объедает, — предложила Мю. — Он же любит морскую траву. Ха!

Папа продолжал отчаиваться. Неудача с сетью сразу после неудачи с маяком — это просто несправедливо! И всё здесь так: стараешься-стараешься, а оно ускользает из рук. Видоизменяется… Мысли у папы начали блуждать, и он всё крутил ложкой в чашке, хотя сахар растаял давным-давно. Посреди стола стояла кастрюлька. Капли задумчиво падали в неё с потолка, и каждая говорила «плимп». Муми-тролль смотрел на календарь и рассеянно завязывал хвост узлом.

— А давайте зажжём лампу! — весело сказала мама. — Можно повесить её на окно, раз поднялся такой ветер.

— Нет, только не на окно! — закричал Муми-тролль, вскакивая. — Мама, пожалуйста, не на окно!

Мама вздохнула. Именно этого она и боялась. В дождь они становились такими странными, как будто у них были какие-то планы, а дождь всё испортил. А дождей, похоже, будет много… Раньше, дома, всегда можно было заняться чем-нибудь и не выходя на улицу, но здесь… Мама подошла к комоду и выдвинула верхний ящик.

— Я заглянула сюда сегодня утром, — сказала она, — и тут обнаружилась одна-единственная вещь, и угадайте какая? Пазл! Минимум на тысячу кусочков, и никто понятия не имеет, что там за картинка. Замечательная игра!

Она высыпала пазлинки на стол между чашками, получилась внушительная кучка. Семейство смотрело на кучку без энтузиазма.

Муми-тролль перевернул один кусочек — он оказался чёрным. Как Морра. Или как тени в заснеженном лесу. Или как зрачок морской лошадки. Как миллион разных других вещей. Это могло быть что угодно. И никто не узнает, куда этот кусочек подойдёт, пока вся картинка не будет готова.

Этой ночью Морра запела. Никто не пришёл на берег с лампой. Она ждала и ждала, но никто не приходил.

Сначала Морра выла тихонько, но понемногу её песнь одиночества набрала силу. В ней звучал теперь ещё и протест: нет другой Морры, кроме меня, я — единственная, самая холодная во всём мире и никогда не согреюсь.

— Тюлени, — пробормотал папа в подушку.

Муми-тролль натянул на голову одеяло. Он знал, что Морра ждёт фонарь. Но его не мучили угрызения совести по этому поводу. Пусть орёт сколько влезет, его это совершенно не волнует, ни капельки. К тому же мама сказала, что керосина ушло уже очень много. Несколько литров. Так что теперь всё.

Дни шли, вода прибывала вместе со своенравным восточным ветром, волны обволакивали остров непрерывным баюкающим рокотом. Мыс рыбака был отделён водой, но Мю считала, что рыбак этому даже рад: его наконец оставили в покое. Дождь перестал, и семейство пришло посмотреть, что творится на берегу.

— Сколько водорослей! — обрадовалась мама. — Можно будет расширить сад!

Она бросилась к скале и вдруг остановилась. Сада больше не было. Совсем не было. Море унесло его с собой.

«Ну да, он ведь был слишком близко к воде, — сконфуженно подумала мама. — Надо натаскать водорослей повыше и разбить новый…»

Она с тревогой оглядела залитый водой берег. Волны шипящими белыми полукружьями докатывались до лодки в кустах ольхи и бились о корму, и она сердито подпрыгивала. Папа стоял в море по пояс в воде и что-то кричал. Он искал свой волнорез.

— Что он говорит? — переспросила мама.