Пансион благородных девиц

– Или же просто устал, – спокойно сказала Кларисса. – Я уже говорила тебе, что этот дом живой. Понимай эти слова, как хочешь. Ничего, что я все же буду немного говорить, пока ты пишешь?

– Ничего, – улыбнулся Генри, – я занят прической…

– Прекрасно. Итак, дом… Научно доказано, что наше тело может вырабатывать электрические импульсы, верно?.. То есть некая энергия в нас все же имеется. Куда она высвобождается, когда мы умираем? Ведь энергия должна куда-то деваться. Что, если энергия, которая выходит из человека во время его смерти, впитывается в стены того места, в котором этот человек находится на момент своей смерти?

– Интересная теория… Мы снова говорим о душе?

– Называй это, как хочешь, но мое предположение вполне логично.

– И много людей умерло в этом доме? – спросил Генри. Кларисса ухмыльнулась.

– Это очень старый дом, – сказала она, – слишком старый, чтобы знать точное количество тех, кто здесь умер.

– Выходит, мы сидим здесь в окружении призраков? Среди душ умерших, среди их «высвободившейся энергии»? – он немного хихикнул.

– Не считаю эту тему смешной, – серьезно сказала Кларисса. – Здесь умер мой муж, здесь умерла моя дочь, здесь умерла мать Оливии, ровно, как и моя. Но, если сейчас все их души находятся рядом, я не думаю, что это как-то негативно скажется на нас, тех, кто здесь живет.

– Может, они не любят гостей? – спросил Генри.

– Что-то конкретное?

– Не думаю, но что-то определенно не то.

– Это усталость, мой мальчик, не более того, – мило улыбнулась Кларисса.

– Искренне на это надеюсь.

Он спускался в подвал по винтовой лестнице, которая все не кончалась. Виктории рядом не было. В руках у него была лампа… Откуда она? Кажется, от нее шел запах керосина. Может – снова сон? Но он отчетливо помнил то, что с ним произошло несколькими часами ранее: работа, обед, собственное тело, лежащее на постели и странный голос, снова работа, вечернее чаепитие в беседке за домом с Оливией и Клариссой… А теперь он здесь. Идет вниз. Зачем?

– Во всех ужастиках глупые женщины, ведомые неизвестной, но объединяющей всех их силой абсурда, непременно спускаются в подвал, как бы страшно им не было, – бормотал Генри, продолжая спуск. – Спрашивается, какого черта я, взрослый, здоровый мужик, делаю то же самое? О боги, Итан, как мне тебя сейчас не хватает. Сейчас ты бы обязательно обозвал меня девкой, еще бы и пнул под зад, но определенно спускался бы вместе со мной. Гребаная связь… Нормальный человек на моем месте принялся бы искать место, где ловит мобильный интернет, а не стал бы опускаться ниже уровня моря. Судя по всему, намного ниже. Чтоб тебя! – выругался он на пробегающую мимо крысу. – Как же давно я не разговаривал так… Оливия, что ни говори, крепко держит меня под каблуком… Сейчас я бы и пива выпил, а может и чего покрепче. Такое чувство, что, чем ниже я опускаюсь, тем лучше себя чувствую.

Наконец ноги коснулись каменного пола. Лампа светила ярко, но не далеко. Генри пошел вглубь, не зная, зачем. Страха не было. А зря.

Запах от сигарет. Снова. Генри остановился, приподнял лампу.

– Кто ты? Я знаю, что ты здесь, – сказал он. – Давай мы не будем играть в прятки.

Звук, похожий на скрежет, раздался за спиной. Генри резко обернулся и тут же попятился от увиденного: перед ним стоял человек, вернее то, что от человека осталось: иссушенное лицо, серая кожа которого обтянула скулы и лоб, перекосилось, от губ почти ничего не осталось, поэтому были видны передние кривые зубы, глазницы были пустыми и напоминали две черные дыры, готовые втянуть в себя весь окружающий их мир. Генри остолбенел, но продолжил рассматривать то, что предстало перед ним: привычка художника работала автономно от его сознания. Его впечатлили волосы на голове мумии (а что это, если ни мумия?!): это была некогда густая шевелюра темного, возможно, каштанового цвета. Этот человек умер (в этом Генри тоже не сомневался) не в преклонном возрасте. Надеты на нем были белая (когда-то белая, а теперь – грязная) футболка и… джинсы? Да, определенно, это были джинсы, из-под которых виднелись грязные кроссовки. «Надеюсь, умершая дочка Клариссы ко мне не придет, – саркастично ухмыляясь про себя, подумал Генри, – не хотел бы я увидеть в таком вот виде маленькую девочку…».

Высохшее тело сделало шаг вперед, Генри стал пятится. Нижняя челюсть мертвого мужчины стала опускаться вниз, видимо, чтобы что-то произнести, но (и Генри это заметил) за зубами уже не было языка. Слизистые ведь разлагаются первыми.

Генри продолжал пятиться, пока не врезался во что-то спиной. Он с опаской обернулся и увидел перед собой еще одного мертвеца.

– Вы же мертвецы? – озвучил он вслух свои мысли.

О да, страх наконец овладел им сполна. Лампе передавалась дрожь, которая сотрясала все тело парня, от того тени мумий плясали по каменным стенам, как плясали древние племена у костра со своими жертвами.

Два высушенных и однозначно давно мертвых мужчины надвигались с двух сторон на Генри. Тот, в которого он врезался, тоже оттянул челюсть вниз, пытаясь что-то сказать, и у него это немного получалось.

– Ку… – произнес он.