Панджшерский узник

Воротин побежал за спинами разведчиков к спуску на каменистом склоне, где можно спуститься пешком или по веревкам. Всего подготовленных спусков было три, как раз чтобы охватить караван с трех сторон — если от каравана к тому времени что-нибудь останется. Обычно после такой засады спустившимся бойцам остается только добить тяжелораненых и стащить в кучу мешки с оружием и боеприпасами. Потом, если помощи с воздуха не ожидается, развести большой костер, и дело сделано!

Лейтенант Букин, руководивший группой захвата, рявкнул на бойцов привычным разговорным матом, и разведчики бросились вниз. Стрельба стихала, лишь изредка слышались одиночные короткие очереди, крики добиваемых душманов да матерные возгласы разведчиков.

Воротин спустился вместе со всеми и первым делом начал осматривать трупы в том месте, где взорвалась дымовая граната. Дым постепенно начал рассеиваться.

Душман, лежавший на животе, выглядел мертвым и одет был иначе, чем вся группа — более солидно обмундирован. Капитан Воротин привык все проверять основательно — Имануло мог переодеться.

Когда разведчик начал переворачивать тело ногой, чтобы взглянуть в лицо, моджахед вдруг резко выхватил нож и попытался нанести удар. Но из неудобного положения достать Воротина ножом было сложно, тем более что душман был ранен.

Капитана и из удобного-то положения никто не мог достать ножом, штыком, лопаткой и даже саблей. Воротин был опытным бойцом, всю сознательную жизнь занимавшимся рукопашным боем под руководством именитых инструкторов. Реакция и точность движений — все достигалось многочасовыми тренировками.

Нож моджахеда остановился в сантиметре от шеи шурави, когда Воротин подставил руку — резкий поворот кистью вокруг своей оси, и кисть моджахеда оказалась вывернутой, разжалась, а нож выпал. Перехватить поудобнее нож и нанести ответный удар было делом пары секунд. Афганец даже не успел понять, что произошло и как его нож оказался в руке шурави. С недоумением на глазах он так и умер с пробитым горлом, из которого фонтаном била кровь.

— Имануло нигде нет! — доложил подбежавший Букин. — Мы осмотрели все тела. Сейчас ребята пройдут вперед, вниз прорвались двое или трое «духов». Неужели ушел?!

Лейтенант поторопил своих бойцов — надо спешить.

Моджахеды перевязали наскоро друг друга: те, которые могли сами передвигаться, отошли к скалам, а тяжелораненых просто пристрелили.

Разведчикам тоже пришлось добить этих раненых — не жильцы. Весь груз стащили в одну большую кучу, надрезали мешки, высыпая содержимое на другие мешки и ящики — следовало доложить о результатах. Убитых «духов» обыскали, собрали оружие. Кажется, можно уходить.

«Эх, опять Имануло как в воду канул! — расстроился Воротин. — Ушел и его длинный спутник, прикрывавший главаря во время перестрелки. Куда же они делись? Ведь вот на этом месте стояли, когда полыхнула дымовая граната…»

Он встал на то место, где недавно стояли душманы, и осмотрелся. Бандиты отходили с тропы сюда случайно или целенаправленно? Если случайно, то это ничего не даст, а если они умышленно пятились в этом направлении, а потом пустили дым? Дым пускают для того, чтобы скрыть передвижение, подготовку к действиям подразделения или группы. Но не люк же здесь в земле, в который они провалились вдвоем! Злясь на себя, Воротин даже попрыгал на камнях, убеждаясь, что мысль глупая и никакого люка тут быть не может. Не тротуар на Арбате, и канализационных люков тут не водится.

Пнув ногой пустой цилиндр сгоревшей дымовой гранаты, он машинально проследил траекторию его полета. И когда цилиндр со звоном ударился о камень, капитан замер. На камне остался след армейского ботинка. Тут лежало тело убитого душмана. Его оттащили к скале, уложив в ряд с другими и старательно обыскав. Кровь осталась на камне, и на это пятно недавно кто-то наступил. Рисунок подошвы был незнакомым, непривычным. Это не советский ботинок, а австрийский. Точно! Воротин даже прикрыл глаза, вызывая в памяти картинку: высокий моджахед плечом толкает Имануло в сторону, стреляет из автомата, закрывая его своим телом и… Ну да, тогда капитан и обратил внимание на одежду обоих и на обувь длинного. На нем были австрийские ботинки.

— Товарищ капитан! — подбежал Букин. — Мы закончили. Уходим!

Костер полыхал вовсю, связанных пленных «духов» уводили по тропе на восток.

«Рискнуть? Их тут всего взвод, а места опасные. А стоит ли? — размышлял Воротин. — Это район активных действий Ахмад Шаха Масуда! Рисковать пацанами? Их меньше трех десятков стволов, а забрать с собой пятерых — это уже существенно ослабит группу. Нет, никого не возьму. Рисковать, так самому. В первые годы в Афганистане вообще в поиск ходили только офицерские группы. Это потом, когда солдаты набрались опыта, когда перебросили спецназ, имевший хорошую подготовку…»

— Уходите! Меня не ждать, — приказал капитан.

— А вы куда? — опешил лейтенант.