Панджшерский узник

— Так точно, товарищ генерал. Охрана объекта! Трое солдат! Я не мог не оставить охрану! Я предполагал о том, что в гарнизоне что-то затевается, и предупреждал командира. Увы, не поверил мне! А у нас орудовали лазутчики душманов. Собственно, так и получилось, стоило колонне с самыми надежными бойцами отправиться за боеприпасами и продовольствием. Благодаря самоотверженности сержанта Бурхонова нам и удалось проскочить засаду. Я не мог предположить, что в Пишгоре сразу начнется мятеж. Думал, заваруху готовят к национальному празднику — чтобы раструбить на весь мир.

— Никто не мог предположить этого, — покачал головой командующий. — Враг хитер и коварен! Надо по каналам разведки связаться с Ахмад Шахом Масудом и поставить его в известность, что мы в курсе того, что тут творилось. А то он пытается играть в просвещенного и цивилизованного оппозиционера. Пусть знает о предстоящем приезде иностранных журналистов. Скандал ляжет на его плечи. Посмотрим, какова будет реакция этого «патриота». Мне кажется, мы сильно подорвем его авторитет репортажем с горы Мадабай. Особенно если об этом протрубят на весь мир не только наши журналисты, но и западные…

Глава 9

Как ни рассчитывал Азизов на скорое выздоровление и возвращение в строй, дела его оказались не совсем хорошими. Мелкий осколок гранаты от РПГ попал в грудь еще в Пишгоре и застрял довольно глубоко, почти возле самого сердца. Саид сгоряча даже не заметил этой раны, настолько он был весь изможден и потерял много крови, да и иностранный врач в полевых условиях не обнаружил мелкую, но глубокую рану.

Только в госпитале обеспокоенные врачи отметили, что в организме никак не удается погасить какой-то очаг воспаления. И когда солдату сделали рентген, то обнаружили этот осколок. Мелкий, меньше ногтя мизинца, он пробил грудь, мышцы и ушел вглубь, а рана закрылась, почти не кровоточила. Извлекать осколок в условиях госпиталя в Кабуле не рискнули, и Азизова отправили в Ташкент, а потом далее, в Ленинград, в Военно-медицинскую академию.

— Как дела, герой? — вошел в палату худощавый мужчина в очках с тонкой оправой. — Не устал еще в госпиталях прохлаждаться? Или, как говорится, солдат спит, а служба идет?

Чуть позади толпились трое врачей, включая начальника отделения полковника Рузова.

Саид удивленно посмотрел на представительную делегацию, но гость в белом халате сам все объяснил:

— Меня зовут Олег Николаевич!

— Тебе повезло — редко кого целый генерал оперирует! — воскликнул начальник отделения.

Генерал сердито взглянул на полковника и неодобрительно покачал головой:

— Такого героя и маршалу не грех прооперировать, если бы в медицине были маршалы! — Он присел на подвинутый ему стул и, усмехнувшись, добавил: — Не бойся, я хоть и генерал, но хирург настоящий. Главный хирург Министерства обороны! Есть даже такие должности в армии! Жить хочешь?

Саид коротко кивнул.

— Значит, будешь жить! После того, что ты испытал, любая операция — пустяки! Честно… боишься?

— Нет, — слабо улыбнулся Саид. — Уже ничего не боюсь…

Чувствовал он себя очень плохо. Казалось, что самочувствие ухудшается с каждым днем, ему даже запретили вставать и делать резкие движения. Капельница постоянно стояла возле его кровати, а рука дико чесалась, там, где в вену была вставлена игла.

На самом деле Саид не боялся операции, он понимал, что осколок в груди — единственное, что мешало ему выздороветь окончательно. И ждал этой операции с нетерпением. Однако ночами все чаще стали сниться кошмары: окровавленные тела людей, злобные бородатые лица душманов, которые шли к нему, подбирались все ближе, а у Саида не стрелял автомат. Он нажимал и нажимал на спусковой крючок, но автомат отказывался стрелять. А душманы были все ближе и ближе. Вот-вот его снова возьмут в плен. И тогда Саид просыпался в холодном поту.

Хирург посмотрел результаты анализов, задал несколько вопросов Саиду. Ко всем прочим напастям у него начала отниматься правая нога. Врачи утверждали, что был задет какой-то там нерв, но это поправимо. Когда осмотр был уже закончен, генерал собрался уходить, но вдруг снова опустился на стул. Положил руку на локоть Саида, посмотрел ему в глаза и тихо сказал, очень по-отечески:

— Не сдавайся, солдат. Я знаю твою историю, мне много про тебя рассказывали. Ты прошел через самое страшное и все выдержал. Теперь осталось дело за немногим. Держись, прошу тебя. Прошу почти как отец. Вернее, по годам я тебе, наверное, дедушка. Значит, прошу, как добрый дедушка: не сдавайся!

Делегация ушла, лечащий врач майор Мыльников закрыл дверь палаты и вернулся к кровати раненого. Усевшись на стул, на котором только что сидел хирург-генерал, заговорил с мягкой улыбкой: