Пандора

– Прошу вас, – говорит он и вежливо берет ее за локоть. – Входите!

Он плотно затворяет дверь, и Дора невольно жмурится от яркого света. По всей комнате расставлены горящие свечи. Мистер Лоуренс пробегает мимо нее и принимается поспешно наводить порядок на своем рабочем столе.

– Дело в том, что я вас не ждал, – объясняет он взволнованно и пытается пальцем стереть пятно со щеки. – Я надеялся снова увидеть вас, но не думал, что это произойдет так скоро.

– Я тоже, – признается Дора. – О, прошу вас, не стоит так беспокоиться ради меня!

Мистер Лоуренс останавливается, держа в руках два инструмента странной формы. Дора, воспользовавшись паузой, оглядывает комнату, но ее глаза никак не могут привыкнуть к яркому свету.

– Как много свечей…

– Да.

Он снова выглядит потерянным, и Дора инстинктивно сожалеет о сказанном. Она улыбается, чтобы его отвлечь.

– Я хотела показать вам свой альбом. Понимаете, я ведь спустилась в подвал.

– И что-то нашли там?

В его голосе столько надежды.

– Возможно. Но мне нужна ваша помощь.

До них доносится шорох, сопровождаемый приглушенным бормотанием. Дора оборачивается к двери и видит сквозь стекло темные силуэты, слышит смешки и шепотки.

Мистер Лоуренс откашливается.

– Давайте пройдемся.

Мистер Лоуренс ведет ее сквозь шумное столпотворение рынка Ковент-Гарден, чуть ли не прижимая к себе. В этом есть некая фривольность, но Дора не противится. В конце концов, она плохо знает эту часть Лондона. А рынок – это сплошной гам и толчея, в которой сама Дора ни за что не нашла бы, – не говоря уж о том, чтобы не потерять! – нужное направление.

Они проходят мимо торговца фруктами, чья шляпа покрыта комьями грязи, мимо рыбника, предлагающего жареных угрей и уродливых желеобразных гадов, мимо булочника, чье красное круглое лицо обсыпано мукой и лоснится от пота даже в такое морозное январское утро. Потом Дора видит мальчишек-лоточников, торговок с корзинами, девушек-цветочниц, и все они стараются выкроить себе свободный уголок за узенькими прилавками, между тачек и повозок, запряженных ослами. Запахи овощей перемешиваются со сладковатой вонью конского навоза и прелой соломы, и когда они добираются до прилавка мясника, Доре приходится отвернуть от него лицо, потому что пусть даже холодный воздух звенит и покалывает кожу, но мухи все равно кружат над свиной головой, а одна заползает в ухо, смахивающее на мокрый ботинок, оставленный сушиться на солнце. На прилавке лежат внавалку куски блестящего розового мяса и целые натюрморты из сухожилий и жира. Когда Дора и мистер Лоуренс идут мимо прилавка, мясник смотрит на них в упор. У него румяные щеки, фартук украшен кровавой кляксой. Мистер Лоуренс загораживает Дору своим телом, как верный стражник, и ведет по Кинг-стрит в сторону Нью-Кинг.

– Прошу прощения, – говорит он, предлагая ей руку. – Мне следовало выбрать более приятный маршрут.

– Не важно, – Дора берет мистера Лоуренса под руку и всем своим видом показывает, что это ни к чему не обязывающий жест, хотя внутри она вся трепещет. – Для меня это подлинное откровение!

Так оно и есть: до сего дня ей не было нужды посещать городской рынок – это всегда делала Лотти, – и теперь Дора испытывает толику уважения к служанке, несмотря на все свое к ней отвращение.

Дора на полголовы выше мистера Лоуренса. Она украдкой поглядывает на него.

– А мистер Фингл не станет возражать?

– Возражать?

– Что вы ушли из мастерской.

Пауза. Дора слышит, как мистер Лоуренс с хрустом сжимает челюсти.

– Нет.

– Понятно. – Еще одна пауза. Это явно его больное место. – А кто такой мистер Эшмол? – не унимается Дора. – Сначала я решила, что он – это мистер Фингл, когда тот вышел ко мне, но…

Дора умолкает, но на сей раз мистер Лоуренс нарушает молчание.

– Мистер Эшмол – мой друг. Он купил эту переплетную мастерскую несколько лет назад, когда я… – Он замолкает, аккуратно обходя покрытую льдом лужицу и помогая Доре ее преодолеть. – Как и ваш магазин, раньше мастерская была совсем не та, что сейчас, хотя, в отличие от нынешнего владельца вашей лавки, Корнелиус щедро вложился в нее и наладил дело. Он оставил Фингла за главного, потому как тот знает все тонкости ремесла и он не… – мистер Лоуренс так увлекся, что говорит без передышки, словно торопится избавиться от слов. Он прикусывает нижнюю губу. – Прошу меня простить, – теперь он смотрит на Дору с чуть заметной улыбкой, которая ей кажется вымученной. – История этой мастерской не так уж важна. Но я там работаю и могу приходить и уходить, когда мне заблагорассудится. Я, как у них это называется, отделочник. Я работаю над книгами на самой последней стадии, занимаюсь декоративной отделкой переплетов.

– Так вот почему у вас там так много свечей?

Он задумывается.

– Да, – умолкает. – Это необходимо.

Дора чувствует: он чего-то недоговаривает – и лучше бы не развивать эту тему.

– Куда мы направляемся? – спрашивает Дора, когда они идут гуськом по очень узкому проулку.