Пандора

– Мистер Лоуренс, моя главная задача – нарисовать вазу в мельчайших подробностях, чтобы затем воссоздать отдельные мотивы в моих будущих украшениях. Я не знаю, как долго у меня сохранится доступ к этой вазе – покуда мы тут с вами беседуем, одному Богу ведомо, что дядюшка с ней делает. Насколько я его знаю, он вполне может продать ее, если уже не продал. Единственное, что мне остается, это проводить каждую ночь – после того как он и наша служанка отправятся спать, – в подвале. Но я должна рисовать, и у меня просто нет времени, чтобы осмотреть там все ящики. Поэтому вот что я предлагаю.

Мистер Лоуренс садится к ней вполоборота. Его лицо выражает задумчивость, но он весь внимание: Дора видит, что она его заинтересовала.

– Я буду рисовать, а вы тем временем осмотрите все, что мой дядюшка хранит в подвале, и скажете, есть ли среди этих вещей нечто подлинное. Ну и, разумеется, вы сможете воспользоваться всем, что там обнаружите, включая эту вазу, для своих исследований. – Дора прикасается к нёбу кончиком языка. – Я отдаю себе отчет в том, что вам эта затея не даст ничего, если вещи окажутся пустым хламом, но вы ведь сами попросили меня оказать вам помощь. И это все, что я могу предложить.

Мистер Лоуренс все так же задумчив.

– Если откроется, что все эти предметы – фальшивки, как вы намерены с ними поступить?

Дора вздыхает. На другой стороне сквера собака лает на белку, рвется с поводка, пока маленький пушистый зверек поспешно взбирается вверх по стволу дерева.

– Если выяснится, что это подделки, то пусть все останется как есть. Я не стану ничего предпринимать.

Пауза.

– Простите, мисс Блейк. Но почему?

Дора силится проглотить горький смешок. Это ей не удается, и собеседник смотрит теперь на нее с изумлением.

– Потому что, мистер Лоуренс, я ничего не могу сделать. Я живу исключительно за счет щедрости дядюшки. Мне нельзя рисковать своим жизненным благополучием, как, кстати, и его собственным, так что до тех пор, пока я не смогу сама себя содержать, придется хранить молчание. Возможно, – продолжает Дора, – дядюшка держит те вещи в подвале просто потому, что еще не готов выставить их в торговом зале. По крайней мере, если вы сможете подтвердить, что это фальшивки, мне будет спокойнее. Но… – Дора умолкает, трет переносицу. – Меня не покидает мысль, что там спрятано нечто большее, чем просто керамика. В последнее время дядюшка так странно себя вел.

Мистер Лоуренс собирается с духом.

– А если все вещи подлинные?

– Я…

Дора прижимает ладонь к альбому. За все то время, что Иезекия являлся законным владельцем магазина, он не продал ни единого подлинного произведения искусства помимо тех, что имелись в наличии прежде. Разумеется, если он даже что-то и приобрел, то ей об этом было неизвестно. Но если эта ваза – подлинник, зачем она ему понадобилась?

Может быть, тому есть какое-то невинное объяснение. Вдруг Иезекия намеревается вернуть магазину былую славу, как она и надеялась? Но нет… Он же сам ей заявил, что хочет продать дом. Дора настолько поглощена этими тревожными мыслями, что, когда мистер Лоуренс обращается к ней, она вынуждена попросить его повторить вопрос.

– А что, если он их уже продает?

Дора мрачнеет.

– Что вы имеете в виду?

Мистер Лоуренс ерзает на скамейке и поправляет шарф на шее.

– Если предметы подлинные, – он проговаривает эти слова так аккуратно, как будто боится их произносить, – то, судя по его нынешнему поведению, есть вероятность, что он продает их втихую на черном рынке.

На какое-то мгновение сказанное повисает в воздухе, и Дора чувствует, как от этой ужасной мысли – что, если так оно и есть? – внутри у нее все сжимается. Подобное не приходило ей в голову, и теперь она отчаянно корит себя, глупую, за наивность. Подделки – это одно. Незаконно, да, но вполне безобидно для тех, кому все равно. Но если Иезекия все это время занимался перепродажей контрабандного товара, да еще в стенах родительского магазина… Это все меняет.

Для него.

И для нее.

Дора невольно прижимает руку к горлу. Она почти явственно ощущает, как вокруг ее шеи затягивается веревка. Дора смотрит на мистера Лоуренса. Он смотрит на нее – с сожалением.

– Мисс Блейк, что с вами?

Она не находит слов. Ей хочется кричать, убеждать мистера Лоуренса, что ее дядя никогда бы не осмелился заняться таким делом – да зачем же ему так рисковать? – но при этом Дора понимает, что от подобных подозрений так просто не отмахнуться.

– Может быть, беспокоиться не о чем, – поспешно успокаивает ее мистер Лоуренс. – Возможно, я ошибаюсь. Мне нужно взглянуть на все эти предметы своими глазами, чтобы быть уверенным.

– То есть вы придете?