Палиндром

А такой вопрос определённо подразумевал под собой психотропный ответ со стороны Мюллера. Который без труда нашёлся бы что ответить такого смеховзрывного, но сэр Рейнджер при таком близком расстоянии как-то по особенному теперь пугающе для Мюллера выглядит, – не буду я ему делать искусственное дыхание, не сдаётся Мюллер, – и это несколько смягчает ответ Мюллера.

– Наверное, может. – С долей задумчивости сказал Мюллер. – Но никто из нас там находящихся этого не видел. – Здесь Мюллер замолчал. Но потом видимо не выдержал и добавил то, что не смог сдержать в себе. – И я его понимаю, – теперь уже с долей невероятной серьёзности сказал Мюллер, – ему теперь без оглядки, вы понимаете о чём я, не сесть. Вот и приходится придерживать одного, стоячего положения. – И не успел Мюллер закончить эти свои понимания новой жизни Шиллинга, как сэр Рейнджер уже замахал руками от распирающего его смеха, в который погрузило его не по возрасту разухабистое воображение.

И опять господин Мюллер вынужден переживать за себя, глядя на сэра Рейнджера, борющегося со смехом, а точнее за свою жизнь. – Ой, уморил! – держать за сердце, через облитое весёлыми слюнями лицо проговорил сэр Рейнджер, поднимаясь. – Чуть не помер со смеху. – Вытирая лицо платком, сказал сэр Рейнджер. Но тут он вдруг на половине своего лица останавливается, в один момент становится серьёзным и, посмотрев не скрытым под платком глазом на Мюллера, спрашивает его. – А ты случаем, не этого добивался?

И хотя сэр Рейнджер не был окончательно точным в своём вопросе, помертвевший в лице Мюллер всё отлично понял, что он имел в виду. А вот как скрыть это своё понимание сэра Рейнджера, то вот с этим вышли сложности – он своим бледным видом себя во всём выдал. Но видимо сэр Рейнджер так шутит, и он, похлопав Мюллера по коленке, успокаивает его.

– Ничего, всегда успеешь. – Говорит сэр Рейнджер, возвращаясь в себя прежнего, весёлого господина. Ну а такое возвращение требует для своего поддержания новых порций радостных известий. Правда господин Мюллер не так как сэр Рейнджер скор на такие перемены настроения и желание жизни, и поэтому сэр Рейнджер сам берёт слово.

– Я бы дал один весьма существенный совет нашему вице-президенту. – С глубокомысленным видом сказал сэр Рейнджер. – Надеюсь, вы не опередили меня с этим советом. – Сделал оговорку сэр Рейнджер, серьёзно посмотрев на Мюллера. После чего говорит этот свой совет. – Никогда не клади все яйца в одну корзину, а иначе потом и присесть не сможешь. – Но видимо начальный темп был сбит, и на этот раз эти господа ограничились лишь лёгкими смешками.

Когда же Мюллер и сэр Рейнджер порадовались за такую предусмотрительность людей банкирского склада ума, сэр Рейнджер опять хлопает в ладоши и говорит: «А теперь серьёзно». – Здесь следует небольшая пауза, длившаяся столько, сколько понадобилось упасть на стол выбитой из ладоней сэра Рейнджера пыли. – Вот же фокусник. – Подумал Мюллер, удивлённо наблюдая за падающими в свете лампы ошмётками и не пойми чего. – Наверное, в переходном в другое измерение возрасте начинаешь отдавать взятую во временное пользование свою материальность, и постепенно растворяться в окружающем мире, так сказать, начинаешь быть ближе к истокам, к земле. – Так обосновал про себя эту видимость Мюллер.

Сэр Рейнджер между тем заводит свой серьёзный разговор, который выглядит как продолжение прежнего разговора. Но только для людей не сведущих, тогда как для господина Мюллера это не так. – Теперь, когда сигнальный старт для фальстарта прозвучал, только от господина вице-президента зависит, кем ему быть. Курочкой несущей золотые яички или же тем, кто так не бережлив с собой. Интересно, а сколько человек может стоять на своих ногах, не садясь отдохнуть? – вдруг перепрыгнув с одного на другое, задался вопросом сэр Рейнджер. О чём никто их них видимо никогда не задумывался, и чего скорей всего никто из них не знал. Так что то, что они об этом прямо сразу задумались, было ожидаемо. Как и то, что их мысли крутились вокруг Шиллинга, который в их воображении почему-то переминаясь с ноги на ногу, ходил из стороны в сторону по периметру своего кабинета, а когда ему это опротивело, то он начал ходить вокруг да около своего, так на него призывно смотрящего кресла.

– Присесть, не присесть? – задавался вопросом Шиллинг, глядя на мягкую поверхность своего кресла, видя перед собой рисунок сэра Рейнджера.

– А кто и что мне мешает?! – Шиллинг попытался бахвальством своего громкого голоса взять себя на испуг и продавить решение сесть на стул. Но стоило ему только посмотреть на лежащий на столе рисунок сэра Рейнджера, который он вытащил из ящика стола, как только остался один в кабинете, где на него смотрела неприглядная картина его положения не определённости, ни сидя, ни стоя, на пути к подъёму или присядке и не пойми к чему, как он в сердцах махнул рукой на кресло и ответил на вторую часть постановки своего вопроса. – Плохому танцору всегда что-то мешает!