Палиндром

Ну а так в жизни всё по-своему просто. В ней всё подчинено своим определённым правилам и физическим законам, не знание которых не отменяет вашей ответственности перед ними, и не означает, что вы им не следуете. Так вы, к примеру, по причине вашего скрупулёзного отношения к жизни, – пока сам на собственных шишках не убедюсь в чём-то, то ни за что не поверю, – можете подвергать сомнению закон всемирного тяготения, что совсем не значит, что вы сами того не осознавая, подчиняетесь всему тому, что прописано в этом законе.

– Буду ходить, как хочу, в том числе и на голове, и никто мне этого не запретит! – крепко так заявит этот противник всех этих притягательных законов и в подтверждении своих слов, возьмёт и встанет себе на голову. Нате мол, смотрите, стою себе на голове, и ничего со мной …ой-ой не происходит. Договорил или договорился этот противозаконник, пав себе в ноги, то вот так сразу и не поймёшь. Но то, что ему кровь ударила в голову не просто так, а согласно всё тому же жизненному закону: «Дурная голова спокойно на ногах ходить не даёт», – то это прямо очевидно.

Или можно обратиться к другому примеру, где вам на роду было написано, что не будет вам счастья в этой жизни, а вы всё этому никак не верите, и всё продолжаете с незавидным постоянством посещать казино. Чтобы там, на рулетке, даже не проверить, а опровергнуть эту чью-то голословную истину. Для чего вы ничего не пожалеете, в том числе и полученные в банке кредитные деньги на покупку квартиры. Ну а то, что любая истина дорогая штука, а путь к ней не так уж прост, то это жизненное правило, которое вы почему-то никогда не подвергали сомнению (полностью отрицать законы мироздания никто на себя не берёт такую смелость), в итоге за ваш счёт и подтвердило свою верность.

И так если не во всём, то во многом. Что может нравиться или не нравиться, – последнее, как правило (и это тоже, как выясняется, вписывается в свои правила), относится к вечно недовольным и придирчивым людям научного склада ума, этим искателям на свою голову приключений, нежелающим мириться с этой их жизненной данностью, – и как бы вы не сопротивлялись, даже с рецидивами, раз за раз укладывающих вас на больничную койку с переломами (вот не верите вы в гравитацию, и ничего с собой поделать не можете), всему тому, чему подчинено всё вокруг, а особенно инстинктам вашего самосохранения, которые в вас заранее предусмотрительно заложила природа, – она что-то подобное насчёт вас с самого вашего рождения подозревала, – то вы ничего с собой не можете поделать и если настало время обеда, то вы обязательно проголодаетесь. И можете даже не сомневаться в том, что об этом вам не дадут забыть, и если что, то обязательно напомнит тот, кому вы всецело доверяете – вы сами.

Ну а существование времени, как одного из важнейших инструментов для проведения в жизнь всех этих законов жизни, – оно упорядочивает всякую жизнь, – как раз и обусловлено всеми этими задачами. Так оно через внешние, например, через смену дня и ночи, и внутренние, через чувство голода или любви, раздражители, подсказывает живому организму, что ему в данный временной отрезок желательно и в некоторых случаях нужно. Ну и человек, получив например, голодный сигнал из откуда-то изнутри себя, для того чтобы скорей всего себя проверить, вначале обязательно смотрит на часы, и к своему не удивлению замечает, что по его желудку можно сверять часы.

– И как он так точно определяет, что сейчас время обеда? – в тайне радуясь за свой желудок, который работает так точно, даже не вопрошает, а констатирует факт работоспособности своего желудка и заодно время обеда, какой-нибудь проголодавшийся клерк. При этом он тут, в огромном офисе полного клерков, не один такой по времени проголодавшийся, а и другие клерки в тоже самое время, с тем же побуждением посмотрели на часы, и также как он убедились, что и на этот раз их желудок тонко чувствует время обеда. После чего все с некоторым нетерпением в глазах выжидают те самые пять минут, которые оставались до начала обеда. А уж как только секундная стрелка пересекла финишную линию, то все они как один, правда не без того, чтобы кто-то, ну тот, кто вечно сидит на диете и ест пока никто не видит в туалете или под столом, удивится вслух: «А что, уже обед?», – срываются со своих мест и дружным потоком устремляются в специализированные под приём пищи места.

Что в итоге приводит к тому, что во всех этих специализированных под обеды местах, специально созданных и существующих до тех пор, пока люди будут чувствовать в себе голод и будут есть (ну и финансовый кризис не стоит снимать со счетов), встречаются люди не только движимые одной идеей – о своём насущном – но и те люди, которые бы вряд ли где в другом месте могли встретиться – настолько они разны, и не только по своему общественному положению. И получается, что единство мысли, хотя бы в такой короткий промежуток времени, хоть чуть-чуть да сближает людей и даёт видеться столь разным между собой людям.