Падение Башни

Ханна каталась на балансирующих качелях и громко смеялась, когда качели возносили ее на самый верх, заставляя слегка подпрыгивать на сидении по инерции. Мама сидела напротив Ханны и читала журнал о вязании. Она читала их десятками на дню, черпая оттуда идеи для создания потрясающих оригинальных свитеров, кардиганов, зимних наборов из шарфа, шапки и варежек и многого другого. Ханна всегда выделялась из толпы других детей разнообразием затейливых костюмов и аксессуаров вроде связанных воротников, брошек, митенок. Мама могла создать настоящий шедевр из самой простой пуговицы, обвязав ее разноцветным узором и пришив точно посередине свитера – такая мелочь превращала обычный шерстяной элемент одежды в нечто своеобразное и неповторимое, ловящее взгляд прохожих. Ханна была модницей в детстве.

Вернее Ханс был модником в детстве.

Качели продолжали свой монотонный ход вверх-вниз, издавая характерный стонущий скрип, какое издает железо, брошенное без масляного ухода. Ханс отталкивался ногами от земли, взмывал высоко вверх, а потом снова падал вниз. И снова, и снова, и снова.

Пронзительный скрип качелей раздавался так отчетливо и так рядом, будто Ханна и впрямь вернулась в прошлое в физическом смысле. Но сознание боролось с наваждением, напоминая о чем-то, что Ханна по какой-то причине забыла. Это – что-то важное и от этого даже зависят людские жизни.

Наконец, мозг начал пробуждаться, и сознание преодолело границу между сном и явью. Ханна с трудом открыла глаза.

В ушах слышался тихий звон, словно кто-то дунул в саксофон и застрял в нем губами, навечно вынужденный издавать противный высокий писк. Ханна медленно провела взглядом вокруг, начиняя мозг информацией для анализа, и вскоре он, точно компьютер, выдал данные.

Вокруг витает черный дым, от него першит в глотке, Ханна лежит где-то на улице, но по уровням крыш вдалеке понимает, что лежит она не на земле, а в буквальном смысле висит где-то в воздухе.

Снова раздался скулящий стон металла.

Качели.

Разве?

Давай же мозг, подскажи! Вы воюете на одной стороне!

Ханна чуть привстала на локтях, отчего в затылке тотчас же разразилась пронзающая боль. Ханна зажмурилась на несколько секунд, чтобы помочь мозжечку установить правильную ориентацию в пространстве. Снова раздался скрип металла. Ханна открыла глаза и, наконец, поняла.

Это были не качели. Это была пожарная лестница. А черный дым вокруг, уже почти разогнанный ветром, это последствия от взрыва гранаты. Ханна тут же осмотрела крепежи пожарной лестницы и поняла, что пора отсюда сваливать.

Ее взгляд упал на вечернее платье небесного цвета, запачканное кровью, и Ханна тут же вспомнила про незнакомку, попавшую в беду, из-за чего, собственно, Ханна и оказалась на высоте шестого этажа на умирающей пожарной лестнице, которая вот-вот норовила соскочить с разболтанных взрывом креплений и рухнуть вниз.

Ханна с трудом села и тут же замерла. Крепежные болты при каждом движении все больше вылезали из кирпичной стены, осыпающейся крошкой.

Надо уходить очень быстро, но в то же время очень аккуратно.

Ханна сразу составила план. Благодаря взрыву гранаты, выбились все стекла в радиусе четырех-пяти метров, и обе девушки как раз лежали на уровне шестого этажа прямо у подножия выбитого окна, гостеприимно раскрывшего свое нутро, в котором виднелся длинный коридор с дверьми, ведущими в номера.

Ханна затрясла девчонку за плечо.

– Очнись! Эй, очнись!

Девушка зажмурилась, словно ее мучил кошмар, разрушивший сладкий сон.

– Проснись! Пора уходить! – чуть сильнее затрясла Ханна.