Падение Башни

Совсем недавно Эрик называл Роберта сумасшедшим ровно по той же причине. Ну, теперь держись, Эрик Манн! Настало время Роберта припоминать тебе все твои глупые насмешки над ним с Лидией. Но почему-то это легкая месть в стиле «я же говорил, а ты не слушал!» не приносила должной сладости. И все больше Роберту казалось, что причина опять-таки в Нине.

Дэсмонд вернулся из курительной комнаты и, окинув презрительным взором свое умирающее племя, раздраженно закатил глаза. Он прошагал к скамье, где сидел Мориц, и жестко опустился.

– Зуб даю, даже у этой каракатицы Нины больше пороха в заднице, чем у всех этих хлюпиков! – злостно бросил Дэс.

Мориц ухмыльнулся. И чтобы сделать сравнение еще ярче, Нина снова крякнула и упала.

– Саша звонил сегодня, – сказал Мориц.

Дэсмонд раздраженно сплюнул.

– Если он вышел из дел, как он заявляет, то какого продолжает названивать, как скулящая девка?

– Он просто интересуется, как обстоят дела, – пытался защитить Мориц.

– Прекрасно они обстоят! Особенно когда он трусливо сбежал! Вонючий поц!

– Он посоветовал выбить клин клином и отдать Лоло проблему с Седыми головорезами. И конфликт с ними исчерпаем, и Лоло докажет свою…

– Мориц, какого хрена? – взорвался Дэс и вскочил со скамьи.

Мориц вскинул удивленный взгляд на товарища.

– Саша свалил и кончено с ним! Он больше не имеет никакого отношения к бизнесу, а ты рассказываешь ему о делах?

– Саша почти десять лет руководил делами, мы не можем просто так сбрасывать его со счетов! – поспорил Мориц.

– Ты чертовски прав! Мы не можем! Он сам себя сбросил! Сам себя уволил! Он сбежал и счастливой ему дороги, куда бы он ни направлялся! – Дэс разошелся не на шутку и кричал на весь стадион.

Мориц молчал.

– Все дерьмо теперь под нашей с тобой ответственностью, и мне не нужны такие перебежчики, как Саша: то он здесь, чтобы поделиться своей вонючей мудростью, то его нет, когда он нужен! Он оставил нас! Он оставил ее дело!

Внезапно, Дэсмонд запнулся, словно открыл великую тайну. Чуя на себе взгляды окружающих, Дэсмонд напряг спину, желая стряхнуть эти пристальные взгляды, а они совершенно точно были полны жалостью к нему, и это бесило больше всего. Никто не смеет жалеть Дэсмонда Вояку! Он – божий бич, дьявольский кнут, он решителен, жесток и неумолим! А жалость – для слабых щенков!

– Я тоже скучаю по ней, – тихо произнес Мориц.

И от этой фразы Дэсмонд готов был взреветь и накинуться на Морица, вцепиться зубами ему в глотку и вырвать гортань. Не смей вписывать Дэсмонда Вояку в один с тобой ряд! Дэсмонд тверд, как скала, черств, как камень, и никто не имеет право подрывать этот его ореол бездушия!

Но взгляд Дэсмонда вдруг приковали серые глаза вдалеке от него. Они впились в него, как ядовитые змеи, не желающие отпускать добычу и готовые заглотить целиком.

Он ждал ее шепота. Ждал, когда почувствует в затылке тяжесть металлического шара и укол стальной иглы. Но она молчала, и лишь выжидающе смотрела на него, словно ждала его следующего шага. Может, она ждала, что он оступиться? Сделает шаг в пропасть? А может, надеялась, что он выкарабкается из осады сам, без ее помощи? Она оставила ему самому делать выводы и о значении ее взгляда, и о необходимом решении.

– Да пошло оно все! – буркнул Дэсмонд себе под нос и зашагал прочь в раздевалку.

Десятки понимающих глаз провожали Огнестрела, пока он не исчез в коридоре за трибунами. Хоть он и вышел из затянувшегося запоя, в котором оплакивал кончину Амелии, словно она забрала с собой его смысл жизни, траур так и не покинул его искалеченную душу. И никто не знал наверняка, восстанет ли когда-нибудь Дэсмонд из мертвых.

Прозвучал свисток. И этот пронзительный глас бессердечного рефери был встречен тяжелыми вздохами и рыданиями команды боссов. Медленно и обреченно каждый из них занял свою позицию. Телохранители же наоборот наполнились силами. Черт, где эта розетка в их телах, через которую они заряжаются между таймами?

– У вашей команды всего девять игроков! Не хватает одного, – крикнул рефери, который не мог начать игру без соблюдения первого правила.

– Ой, да к черту! Размозжите уже наши черепа и поехали по домам! – застонал Давид.

В коем-то веке боссы единодушно согласились. Эрик кивнул рефери.

Свисток обозначил начало конца команды боссов.