Падает снег

– Сколько же? – все равно спросила я.

– Не меньше семидесяти тысяч, – прокашлялся Сергей. – И это она нам делает скидку по знакомству.

Я сжала кулаки и сжала челюсти. Леха нещадно скреб пальцами свою щетину, которая вот-вот уже должна была стать полноценной бородкой.

– Вера, она хороший человек и знает свое дело лучше, чем кто бы там ни было. Просто она…

– Деловой человек, – обреченно сказала я и уронила подбородок на сплетенные вместе ладони.

– Я рискну предложить свою… помощь, – тихо произнес старший Громов, с опаской глядя мне в глаза.

– Ни в коем случае, Сергей, – отрезала я не своим голосом.

– Но Вера!..

– И говорить тут даже не о чем! – разозлилась я. – Это моя ошибка и моя проблема! Вы и так делаете для меня слишком много!

– Ну, хорошо, когда Андреев освободится, он сможет вернуть эти деньги, потраченные на его освобождение, как ты думаешь?

– Я думаю, – резко ответила я и пожевала губы, – что приму эти деньги лишь в крайнем случае. Хотя бы часть из них я должна достать САМА, как ты не понимаешь?

– Хорошо, – Сергей примирительно поднял ладони и скривился, – только давайте без демагогии. Нам человека вытаскивать нужно, а не показывать свою гордость и самостоятельность. Вера, ты мне брата вернула. Это не имеет цены. Я готов помочь тебе от чистого сердца.

– Он прав, – подал голос Леха, все время безмолвствовавший. – Решать проблемы нужно по мере их поступления. Так что будь добра принимать помощь, коли она есть. А с долгами разберемся, когда все кончится.

Я понимала, что оба они правы и оба больше всего сейчас хотят мне помочь. Славные ребята, хорошие ребята. Я взяла их обоих за руки и с благодарностью сжала.

– Ну, значит, решено! – поднялся Сергей над столом. – Комова – на мне. Если с ней поговорит брат – это будет хорошо и, наверное, облегчит дело. Если не поговорит – ничего страшного, это не последняя наша надежда. Сейчас у нас другая цель, – он откинул рукав и рассеянно взглянул на наручные часы, – и, кстати, пора ехать.

Мы с Лехой молча кивнули и поднялись.

***

Пока Сергея не было в машине, у нас с Лехой случился странный разговор.

– Нервничаешь? – спросил он, неуклюже оборачиваясь назад в своей куртке на полсалона с переднего пассажирского сидения «Хонды».

– Немного. Надо было мне идти.

– Не надо, он же инженер. К тому же, главный инженер, не забывай.

Я усмехнулась.

– Слушай, Вер, – виноватым голосом заговорил Леха, глядя мне прямо в глаза, – не подумай там, что я жмот, потому что не предложил свою помощь…

– Леша, что ты, – испугалась я, но он перебил меня резко и решительно, будто стал другим человеком, и не дал договорить то, чему я не могла подобрать слов.

– Семьдесят тысяч – это не так уж много. Я уверен, что эту сумму мы наберем играючи. А вот когда речь пойдет о действительно больших числах, а она обязательно пойдет, в этом нет сомнения, ты полностью можешь рассчитывать на меня.

Опешив, я смотрела на него и часто моргала.

– Что ты имеешь в виду? Почему в этом нет сомнения?

– Пятеро, Вера. И все – в больнице. Как ты думаешь, суд, даже если оправдает твоего Андреева по состоянию аффекта, не начислит компенсацию за физический и моральный ущерб?

У меня перехватило дыхание, когда я попыталась представить, какая может прозвучать сумма.

– Господи…

– Вот об этом я и говорил, – мрачно сказал Леха. – Вера, не расстраивайся. Не переживай. Я помогу, – последнюю фразу он почти прошептал, глядя, как я бессильно закрыла лицо руками.

– Как? – просипела я, поднимая на него дрожащие от слез глаза. – Невозможно… Это тупик.

– Помогу, – повторил он. – Деньги есть. Большие деньги. А будет – еще больше.

– Откуда у тебя может быть столько?..

– Я пока не хотел бы об этом… – Леха отвел глаза.

– Ты что, Леш?.. – меня помутило от страшной догадки, пока не желающей складываться в одну цельную картину, а кусочками блуждающую в моем воображении.

Он пронзил меня решительным и оттого колючим взглядом. Еще пока я ни разу не видела, чтобы он так смотрел.

– Я тебе все расскажу. Потом, – твердо произнес он. – Помни, что деньги есть. Большие. Но брату – ни слова.

Я не успела ответить. Дверь открылась, и в салон с покашливанием ввалился мокрый от снега Сергей.

– Так я и думал, – азартно заговорил он, поворачиваясь к нам и не замечая полное замешательство на моем лице и странную отчужденность на лице брата, – с юго-запада, во-он с той стороны, – рассказывал он быстро, шмыгая носом и жестикулируя, – есть прореха в ограждении. Не то что бы там была дырка, в которую можно пролезть, нет, конечно. Но там есть участок забора, сквозь который можно хотя бы поговорить: вместо кирпича – решетка.

– Здорово! – я захлопала в ладоши, как маленькая, потом прижала их к лицу, – а как на счет?..

– Кстати говоря-а, – Сергей поднял палец, самодовольно улыбаясь, – мне удалось узнать, что один раз в день, а именно – в три часа дня, отделение буйных выпускают на прогулку под присмотром, и естественно, временно изолируют внутренний двор лечебницы от внешнего мира.

– Как ты узнал? – изумился Леха. – Это должно быть конфиденциальной информацией!