Отверженный 追放者 Часть I

— Нет, нет, подожди немного. Сразу не работает, — заботливо похлопал я его по плечу.

Я сел на свое место и принялся ждать.

Через пару минут он вновь попытался имитировать отрыжку. Чуть позже ещё раз. Я молчал и наблюдал за ним.

— Почему… Почему не получается? — с паникой в голосе спросил он.

Язык немного заплетался, хорошо. С этого момента я разговаривал с живым трупом.

— Потому что ты только что выпил настоящее снотворное, — объяснил я. — Смертельную дозу. Всю пачку сожрал, надо же…

— Постой… Ты же сказал…

— Да, я соврал. Пока ты был без сознания, я заставил тебя проглотить лекарство от тошноты, да и все. Потом выслушал тебя и накормил снотворным.

— Но…как же…

Он и так был тупым, а под действием таблеток стал ещё и заторможенным. Я видел, как в глазах понемногу загорается заря понимания.

Он закинул голову наверх и закричал. Голос утонул в стене дождя, да и сам крик был жалок. Зрачки его то и дело закатывались, губы повисли как два пельмешка, по подбородку текла слюна. Таблетки действовали, вот и славно.

Я без опаски развязал ему руки и с трудом поставил на ноги, после чего подвел к краю.

Он раскачивался, как пьяный, стал ватным и безвольным, будто резиновая кукла.

— Ты уже умер, — прошептал я ему на ухо. — Все кончено. Просто шагни вперед, в пустоту…

— Я не могу… — с трудом промямлил он. — Толкни…

Я отступил от края и легко подтолкнул его в спину, он только этого и ждал, — шагнул вперед и упал лицом вниз. Короткий миг, и он исчез в темноте.

Муза прервала мелодию чтобы довольно хихикнуть.

Я взглянул через край, тела видно не было, с этой стороны двора разбит садовый участок, на который не падал свет. Найдут тело только утром, всю ночь под дождем мокнуть будет.

Я был бы рад зарезать его как свинью, которой он и являлся, но тогда я привлек бы слишком много внимания. А так все прошло отлично, — подросток наглотался снотворных и решил сброситься с крыши чтобы наверняка. Да и я был спокоен, — жертва точно не выживет, если падение её не убьет, сердце все равно откажет.

Вот и хорошо.

Не убирая зонт, я достал телефон Каори и воспроизвел последнюю голосовую запись.

— Его звали Хироки Эгава, — прозвучал из динамика голос Каори. — Парня, которого я довел до самоубийства…

Отлично, как раз нужный момент. Моего голоса на записи нет, я весь его монолог молчал. На всякий случай я перепроверил, прослушав запись полностью и немного вырезав в редакторе концовку. Это заняло у меня не более пяти минут.

Теперь сделаем красиво. Я раскрыл зонт Каори и поставил на краю крыши, бросил под него пустой флакон из-под таблеток, замотал его смартфон в целлофановый пакет и оставил там же. Ну чем не предсмертная записка?

Получилось даже лучше, чем я предполагал, — Каори заложил и Баку и своего семпая. Трех зайцев одним выстрелом.

Марина-сенсей сказала, что формально Каори прилежный ученик, что доказательств его вины нет, — вот вам пожалуйста, сенсей, чистосердечное признание. Иногда я слишком буквально воспринимаю чужие слова, но что поделать.

Я оставил полиции идеальное место преступления, и пошел обратно. Спустился на лифте, как ни в чем не бывало, не встретив по пути ни одного жильца. На выходе из подъезда, наткнулся на мальчика, лет так пяти. Он сидел на ступенях, обнимая коленки, и обернулся, услышав шаги.

Так, у нас тут потенциальный свидетель. Нужно с этим разобраться.

Я засунул руку в карман и приблизился к нему.

— Эй, малыш…

— Да, — поднял он на меня большие глаза.

Я достал из кармана пачку леденцов и отдал ему.

— Держи.

Он счастливо вцепился в пачку под мой одобрительный кивок.

Последнюю конфету я закинул в рот и вышел на улицу, вновь открывая зонт. Хм, и правда мятная.

Глава 22

Я постучал в дверь кабинета председателя. Дернул ручку, вопросительно заглянул.

— Коничива, вызывали?

— Да, Икари, заходи, — махнул пухлой ладонью директор.

Меня вызвали после уроков, и на этот раз я был без понятия зачем. Тело Каори уж точно должны были обнаружить за весь день и вызвать полицию. А те обязаны были проверить крышу, откуда спрыгнул подросток, обнаружить телефон и прослушать записи. И конечно, незамедлительно передать информацию в школу.

Я прошел в кабинет, поклонился председателю и Марине-сенсей, и занял место за столом.

Сразу почувствовал напряжение в воздухе, эти двое сидели, как в воду опущенные. Безрадостные лица, подавленные взгляды, слишком серьезный тон… Им донесли о смерти ученика, теперь они размышляли о том, какие последствия ждут школу.

— Икари-кун, мы вызвали тебя, чтобы объявить, что подозрения с тебя полностью сняты, — поведала сенсей. — Я лично хочу попросить у тебя прощения, Ика-чан. Я была не права, обвиняя тебя.

— Спасибо, сенсей, — преклонил голову я. — Я рад, что все разрешилось. Но позвольте спросить, неужели Каори изменил показания и признал, что не я дрался с ним?

— Каори-кун умер, — объявила она, не поднимая глаз. — Нам позвонили к обеду и объявили, что он покончил с собой.

— Это ужасно, — я постарался показать на лице смятение. (Никогда не получалось, и вот опять).