Отверженный 追放者 Часть I

"— Ах да, девочка… Эта сучка сама виновата. Они все заслуживают этого, думаю, каждый мужик меня поймет. Любая девочка в классе носит эти свои банты, чулочки, расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке… Прав был Сато-сан, — они все просто мерзкие подстилки.

«Любая женщина — давалка, и никак иначе», — вот как он говорил. Он любил рассказывать об их лживой природе, инстинктах и всякой такой ерунде. Мне эти монологи были не особо интересны, но идея нравилась. Все они пошлее и хуже нас. Мы хотя бы не засовываем трусы между булок, хе…

А Яко-чан… Я не знаю, как так получилось. Она не была уродкой, даже ничего так была, во всех местах. Занималась танцами, насколько помню. Её историю я не знаю, да и пофиг если честно. Она перешла дорогу своей однокласснице, то ли на каком-то выступлении, то ли по олимпиаде её обошла, какая разница… С ней произошло то же, что и с Хироко. Со временем она превратилась в забитую мокрую мышь. Её мне показал Баку. Стоим мы как-то раз на четвертом, в коридоре, и она идет, а на спине бумажка приклеена — «потаскуха». Ну мы и смеялись! А потом Баку берет и плюет жвачкой ей прямо в волосы, она в крик, пытается резинку от волос отлепить, а ничего не получается… Да уж…

Ей не очень повезло, девчонок пострашнее просто травили, как пацанов. Плевки, унижения, оскорбления, не больше. Но у Яко-чан были крупные сиськи, да и зад тоже был отличный. Мы с Баку начали караулить её у класса, а когда она выходила прижимать к стенке, ну… полапать там, ущипнуть… Она отбивалась каждый раз, упорная была. Плакала иногда, но не сильно.

И в один из таких разов, я засунул телефон ей под юбку и сфотографировал трусики, вот была хохма. Мы всем показали. Всем, кому могли, даже Сато-сану, но он почему-то не оценил. Сказал, что это все детские шалости, а мы должны вести себя как мужчины.

Поэтому в следующий раз мы стали напористей. Она увидела нас через окна класса, не захотела выходить из кабинета, но мы то знали, что она хочет того же, чего и мы. Поэтому мы забежали к ней в класс, Баку схватил её сзади и приподнял. Она была мелкая и легкая, он легко мог держать её на весу, закинув на себя. А я снял с неё эти чертовы трусики. Она лягалась и кричала, да. Но кому до этого есть дело. Мы оставили эту потаскуху без трусов и убежали, мне до сих пор интересно, она возбудилась сидя на уроке или нет? Все они одинаковые…

Ну, что тут добавить… Я забрал те трусики себе, думал о ней всю ночь, натирая ими себе… В общем, на следующий день я решил, что это сделаю. Она просто подстилка, так ей и нужно. После уроков я затащил её в мужской туалет. Она так упорно сопротивлялась, будто и правда хотела вырваться. Но вот в чем истина, — Сато был прав. Лишь я ударил её по щеке, так она сразу присела и открыла рот. Она сама развернулась ко мне задом и уперлась руками в стену кабинки, я не вру! И ещё подначивала меня!"

По моему выражению лица он понял, что я ему ни капли не верю. Я закатил глаза и сделал вид, что собираюсь уходить.

— Ладно, ладно! Все было не так! Я не смог, ясно⁈ Не смог! У меня было не то настроение… Я волновался, и представлял все совсем иначе. На самом деле я ничего с ней не сделал. Да, когда я начал её бить, она и правда согласилась встать на колени, и была готова сделать все. Но… у меня не получилось. Я разозлился, начал бить её по лицу и груди, вот только это ещё больше мне мешало, поэтому я наорал на неё и ушел. Хотел бы её убить за то, что все испортила! Жаль, что эта шалава перебралась в другую школу…"

— Ты просто монстр… — я сделал вид, что поражен его историей.

Я устало вздохнул и прикурил следующую сигарету. Омерзительное ты существо, Каори. Но ничего нового и интересного я от него не услышал. Стандартные байки о травле в школе. Дети так пытаются занять места на лестнице и определить свое положение во всеобщей иерархии, — обыденный процесс взросления. Мне было плевать на Каори и его жертв, абсолютно.

— Эй, братан… Икари! Ну что? Давай быстрее свои таблетки, я сейчас вырублюсь, — часто задышал он. — Я все рассказал!

— А потом? Мне нужны гарантии, что нападения в мою сторону прекратятся.

— Я все сделаю, друг. Я все сделаю! — заскулил он. — Никто тебя больше пальцем не тронет, я сам всех порву! Хватит этой войны, да? Парни уже жалуются, никто не хочет к тебе приближаться, ты всех запугал, мать твою!

Я поднялся с сумки и подошел к нему, показывая бутылек.

— Открой рот.

— Зачем? Развяжи меня…

— Нет, я насыплю тебе таблетки, через пару минут тебя начнет непроизвольно тошнить. Тогда я развяжу тебе руки и уйду, не раньше. Иначе, я не уверен, что ты не выкинешь что-нибудь глупое.

— Ладно, давай! — зарычал он нетерпеливо. — Сыпь!

Я открыл пластиковый пузырек и засыпал таблетки в широкую пасть. Он жадно набрал в рот столько, сколько мог и принялся их глотать и жевать. Жадно, как свинья он обжирался пилюлями, хрипел и сипел. А когда несколько таблеток упало на землю, он принялся всасывать их прямо с лужи.

— Вот, попей водички, это поможет стошнить, — сказал я, открывая минеральную воду.

Он сделал несколько глотков и тут же попытался вызвать рвоту.