Отсчет пошел

В получасе езды от Москвы по Тульскому направлению, неподалеку от станции электрички, располагалась обширная территория, огороженная высокой железобетонной стеной, наверху которой кое-где еще сохранились остатки ржавой колючей проволоки. Местные старожилы поговаривали, что еще в сталинские времена здесь находилось одно из легендарных КБ, в которых работали репрессированные ученые-физики. Они не только проводили здесь исследования, но и жили в специальном корпусе учреждения, которое было настолько секретным, что даже сами работники избегали произносить его полное название, именуя его кратко — Институт. С тех пор прошло много лет, ученых, работавших в КБ, уже давно реабилитировали. Тех, кто дожил, отправили на покой, семьям остальных вручили посмертные награды, но Институт не прекратил свое существование. Он продолжал жить, только сотрудники, хоть и давали по-прежнему многочисленные подписки о неразглашении, приезжали на работу уже не из тюремных бараков, а из своих московских квартир, да еще там, где раньше за тяжелыми воротами парковались черные «воронки» работников соответствующих органов, теперь располагалась вполне мирная стоянка обычных автомобилей, в большинстве своем отечественного производства. В остальном же все было по-прежнему, разве что все больше покрывалась ржавчиной колючая проволока на стене. И называли это учреждение так же, как и раньше, — Институт. Столь бедное событиями и великими потрясениями существование, вероятно, продолжалось бы еще многие десятки лет, если бы не чрезвычайное происшествие, нарушившее плавную жизнь Института. Оно случилось за два дня до того, как в Ставропольском крае был захвачен чеченскими террористами рейсовый автобус.

Серые «Жигули» с водителем и тремя пассажирами подъехали к Институту в самое неподходящее время — в разгар обеденного перерыва. Притормозив у ворот, водитель несколько раз нетерпеливо посигналил, и через некоторое время отворилось окошечко двери, в котором показался глаз и кусочек потной лысины одного из охранников. Увидев машину, которую он, по всей видимости, хорошо знал, охранник махнул рукой, и ворота стали медленно раскрываться. Предупредительность институтских сторожей объяснялась просто — обычно рядовые сотрудники Института добирались до работы на электричке, благо до ближайшей станции было рукой подать, а директор и его замы приезжали на черных «Волгах» и блестящих иномарках. Единственным человеком, который, с одной стороны, был обеспечен достаточно, чтобы иметь собственный автомобиль, и являлся слишком почтенной фигурой для того, чтобы вместе со всеми трястись в электричках, но, с другой стороны, в силу не менее определенных причин не имел права уж слишком выделяться, был начальник пресловутого первого отдела, а проще говоря — главный стукач Института, бывший товарищ, а теперь начинающий господин Виталий Павлович Топорков. И если вахтеры могли строгости ради отвлечь своими пустыми формальностями от неотложных дел какого-нибудь зама помельче рангом, то всякий из них знал, что с Топорковым таких шуток шутить нельзя — можно и с работы полететь, а то и похуже. И даже во время перестройки и послепутчевой неразберихи первый отдел сохранил свое существование, вот только полномочия его главы стали еще более непонятными, и оттого отношение к нему стало еще более демонстративнопочтительным.

Тем временем автомобиль с Топорковым, по обыкновению сидевшим за рулем, и с тремя его загадочными спутниками проехал за ворота и остановился у шлагбаума. Дверь небольшой вахтенной будочки открылась, и Топоркову с его водительского места показалось, что там на мгновение метнулся огонек зажженной сигареты. «Опять курят на работе, сволочи!» — мелькнула привычная мысль, и тут же Топорков понял всю ее неуместность в сложившихся обстоятельствах. Начальник охраны тем временем подошел к машине и склонился, чуть не просовывая потную от старательности физиономию в открытое боковое окошко автомобиля:

— Доброе утречко, Виталий Палыч! Что-то вы сегодня припозднились. Дела, наверное, сплошные дела… — И вахтер в слащавом сочувствии поцокал языком.

Топорков, не отвечая на приветствие, привычным жестом протянул ему пропуск. Охранник для проформы тщательно осмотрел его (кто знает, а вдруг первый отдел решит провести проверку бдительности?) и вернул Топоркову. Затем он пару секунд помялся в нерешительности и произнес:

— Виталий Палыч…

— Что тебе еще?

— А с вами тут, я вижу, гости приехали. — И вахтер смущенно улыбнулся. — Так они ведь тоже обязаны того… пропуска предъявить. Об этом в инструкции написано, — как бы извиняясь, прибавил он.

У Топоркова неприятно засосало под ложечкой, но он нашел в себе силы строго, как в старые добрые времена, посмотреть на охранника и веско сказать:

— Иван Алексеевич, эти люди прибыли сюда по делу, связанному с непосредственными задачами моего подразделения. Вы понимаете?