Отряд-2

— Там, куда вы отправитесь, я не смогу вам оказать никакой поддержки. Просто потому, что у меня туда нет доступа. И я не знаю, что вас ждет. Я знаю, что вам нужно сделать, чтобы остановить образование «Воронки», но с чем вам придется при выполнении задачи столкнуться, мне, повторяю, не известно. Возможно, некоторые из вас погибнут. Да. Я могу вернуть вас обратно. Но только тех, кто останется жив. Мертвые попадут в другой мир. В том случае, конечно, если удастся остановить «Воронку». Если нет, то все для всех закончится. И для живых, и для мертвых. Но. Если у вас получится, то я обещаю, что живые окончат вашу войну на Земле живыми. И впоследствии умрут естественной смертью.

— Это как? — спросил Малышев. — От старости в своей постели?

— В постели не обещаю, но от старости.

— Лихо! — восхитился Валерка. — Это что же, вы нам по ангелу-хранителю предоставите?

— Ангелы-хранители у вас и так есть. Нет. Я просто их проконтролирую. Самолично, так сказать, прослежу.

— Эх, — шумно вздохнул Майер, — раз в жизни довелось встретить всемогущее существо, да и то оказалось, что не все оно может! Мертвых, значит, вернуть нельзя?

— Нет, — отрицательно качнул головой Координатор. — У тех, кто перешел грань, своя дорога. Она, поверьте, ничем не хуже дороги живых. Но своя. Это невозможно объяснить. Сами когда-нибудь поймете.

— Поймем, когда помрем, — пробормотал Курт Шнайдер. — Что ж, предложение довольно заманчивое, а?

— Жрать охота, — сообщил Майер. — Не знаю, как у вас, а у меня серьезные решения на голодный желудок не принимаются.

— Так в чем же дело? — улыбнулся Распорядитель. — Давайте поедим. Я угощаю.

Глава двадцать четвертая

— Чем это вы собрались нас угощать? — подозрительно осведомился Майер и еще раз оглядел площадку. — Или где-то снаряжение и продукты спрятали?

— Нет, все мое — со мной, — добродушно рассмеялся Распорядитель. — Просто, если уж я не способен быть всемогущим, то на маленькое чудо в виде ужина для хороших людей меня должно хватить.

Он поднялся на ноги и снял свой длинный зеленоватый плащ, под которым оказались короткие — до колен — светло-серые штаны и такого же цвета рубаха с широким открытым воротом.

Раз!

И костер по высокой дуге плавно перелетел в другое место, за спины солдат.

Два!

И между ними скатертью разлегся плащ Координатора.

Три!

И на плаще прямо из воздуха появились яства.

Да какие!

Был здесь цельный, запеченный до румяной лакомой корочки молочный поросенок и жареные куры. Отварная картошечка в сливочном масле на фарфоровом блюде здесь была, горячие да пахучие ломти ржаного и пшеничного хлеба, блюдо тушеной капусты, блюдо же толстых и красивых, только что из кипятка, сосисок, свежие огурцы с помидорами, соль, перец, укроп, зеленый лук, чеснок и петрушка большими свежевымытыми пучками. Четыре старинные пыльные бутылки с темным вином, три больших кувшина с пивом и две запотевшие бутылки чистейшей московской довоенной водки. А также тарелки, стаканы, вилки и салфетки в достаточном количестве.

Да. Если хотел Координатор удивить и поразить отряд, то это ему удалось. Когда на твоих глазах рушится вселенная, к этому относишься бесстрастно (где ты, и где вселенная?). А вот когда на твоих же глазах появляется из ниоткуда бутылка (да не одна!) с отменной выпивкой и к ней не менее отменная закуска…. Вот это — настоящее чудо, достойное всяческого удивления и восхищения.

Много ли солдату нужно для счастья? Не стреляют — уже хорошо. И будут ли стрелять завтра — неизвестно, а тут, прямо сейчас, — вкусный и обильный стол, живые товарищи рядом и теплый летний вечер у моря. Эх, однова живем! Веселись, друг, а завтрашний день пусть позаботится о себе сам.

Прекрасны и чисты крымские летние вечера, благоухан и прозрачен их воздух. Огонь заката гасит синева, насыщается ночной мглой, темнеет, обзаводится яркими лохматыми звездами, превращается в ночь. Тихо на море, на земле и в душе человека.

Но есть в крымских летних вечерах и привкус горечи. Отчего кажется зыбким обретенный в эти минуты покой, и нельзя безжалостно изгнать назойливую мысль о неизбежной и скорой разлуке?

Вот и ночь у порога, подумал Велга, следя за стремительно гаснущей зеленой полоской заката и баюкая в руке тяжелый стакан с густым красным вином. Ну, не у порога, так у костра. Какая разница? Порог там, где дом. А наш дом на сегодня — эта вершина безымянной горы.

— А скажи, кудесник, — прервал его размышления Валерка Стихарь, вытирая бумажной салфеткой руки, и закуривая, — любимец богов…

— Что сбудется в жизни с тобою? — продолжил Распорядитель.

— К-кхе… — поперхнулся дымом Валерка. — Ну да. За всех не спрашиваю, а про себя узнать охота. Известно тебе?

— Может, известно. Может, нет. В любом случае говорить об этом не стоит. Пользы никакой, а только одно беспокойство.

— Ну, не стоит, так не стоит, — неожиданно легко согласился Валерка. — Расскажи тогда хоть про этот свой Замок побольше, если сам с нами идти не можешь. Самое время.