Отражение во мгле

— Я думал об этом. Конечно, староста общины не стал бы сам охотников оповещать, но у него имеются шестерки верные. Вполне вероятно. При таком раскладе мне бы точно рот заткнули сразу. У Едакова есть свой интерес, без базара. Во-первых, договор о мире. Официально ведь у нас как? Архион не враг нам, а партнер. Аидово царство тоже партнер. Армагедетели — всего лишь беспокойные соседи, у которых царит нестабильность. Падшие? Да какой из них враг. Недоразвитое отрепье. Главная сила, конечно, община тварелюбов. Мощные ребята. Они — буфер между нашим миром и миром тварей. И главное для Едакова — поддерживать достигнутый баланс. А что до того, что приходится жертвовать своими людьми, так политика — на то она и политика. Даже, видимо, посчитал в свое время, что такими темпами, плюс уровень смертности, он может остаться без подданных, потому и сократил число неприкосновенных. И минимальный возрастной порог для жертв снизил. А всех своих близких оградил жетонами. Зато среди тех, у кого нет иммунитета, поощряет рождаемость, вовлекая их в оргии на том поезде. Демография ему нужна. Но не о выживании рода людского он печется, а о том, чтобы его партнерам было кого отдавать на заклание твари. Ну и чтобы было кому горбатиться на него. Конечно, Едаков может быть стукачом. Но и не только он. Кто еще бывает на ферме? Таких больше половины общины. Кто имеет доступ к зеркалам? Чуть меньше, но все равно уйма народу. Нет, не мог я вот так просто взять и заговорить об этом. А теперь эта история с тобой. Я видел, как ты реагировал на похищение Марины, ну и подумал: точно не Ломака. Не стал бы ты сливать собственную жену и потом устраивать такое, чтобы ее вернуть. Вот я тебе свой секрет и открыл.

— А как же Жуковский и Селиверстов? Почему им не сказал?

— А почему я должен им доверять, а, Костя? — усмехнулся Степан.

— То есть как? — удивился Ломака. — Как это — им не доверять? Они же с нами в одной связке. Они нормальные люди и ни за что бы…

— Брось. Костя. У того, кто это делает, на лбу не написано, что он сука и предатель. А эти два закадычных друга, Селиверстов и Жуковский, отчего с нами пошли? Почему вдруг вызвались тебе помочь? Им что, плохо жилось в общине? Привилегированные люди. Нет разве? Так вот подумай, ради чего они все бросили. Не для того ли, чтобы не дать тебе совершить задуманное? Мы день шли по следу, но так и не столкнулись с охотниками. Так и не приблизились к твоей Марине. Почему?

— Черт! — Ломака изо всех сил зажмурился. — Нет, Степан, — замотал он головой. — Этого не может быть. Я не верю, что это они, слышишь?

— Да успокойся. Я не говорю, что это они. Я озвучиваю варианты и объясняю, почему не стоит говорить этим людям о шакале в нашей общине. Понимаешь?

— Да не они это! С чего тогда Едаков послал за нами Паздеева и остальных?

— Ну, на первый взгляд да. Однако это говорит лишь о том, что Едаков не имеет отношения к предателю. А Васька и Андрей могут действовать чисто инициативно. И в этом случае они, конечно, не смогут вернуться на Перекресток Миров, хотя Жуковский говорит, что смогут. Сможем, вернее. Но вот найти убежище у своих хозяев в Архионе — на такое они вполне вправе рассчитывать за свои заслуги.

— Да прекрати так про них говорить, черт тебя дери! Не верю я, что это они!

— Ну, не верь. Твое право. Но сбрасывать со счетов такую возможность нельзя по-любому. И подумай еще вот над чем. Маринку забрали под землей. Там этот лаз прорытый странный. Никто у нас о нем не знал. Охотники, ясное дело, знали. Но раньше тварелюбы брали добычу на улице. И не случайных людей, а тех, кто по разнарядке выполнял те или иные работы. Наряды назначались дня за два или за три. Кто-то, имевший доступ к графикам работ, мог подготовить послание для охотников и выставлять его в зеркале по ночам в условленное время и на определенный срок. Наверное, он и сам при этом сидел у своей записки, а потом ее убирал. Но вот Марина. Она же, как ты говорил, поссорилась с тобой и ушла на ферму, чтобы побыть одной и выплакаться. Следовательно, о ее появлении там никто не мог знать заранее. Верно?

— Верно. — Ломака повесил голову и в очередной раз обругал себя за потерю возлюбленной. — Не должна она была там находиться.

— Ну так вот. Когда стало ясно, что ее похитили? Часа через полтора после того, как пошла на ферму?

— Наверное, — угрюмо подтвердил Костя.

— Следовательно, времени, чтобы отправить сообщение, было предостаточно. Но кто мог знать, где она? Кто был на ферме?

— Охрана. Четыре человека, кажется. Еще три бабы, вахтерши из ночной смены. Которые поддерживают там системы да за зверушками следят. Ну и… еще отдельно сидели Селиверстов и Жуковский. Выпивали они там.

— Вот видишь? Следовательно, если это Селиверстов, то только в паре с Жуковским. А если Жуковский, то, конечно, заодно с Селиверстовым.