Отражение души

− Что?.. Не может того быть, чтобы бывший морпех молил о пощаде у уличных бандюков? И кто 6ы ни пытался мне внушить этот бред, в него я не поверю. И, кажется, я начинаю понимать, откуда ветер дует. Магиус, не ты ли заделался суфлером и надеешься сбить меня с толку, как ты это сделал с Артуром. Много слышал о твоих пакостях.

Показаться не хочешь?

− Хочешь меня видеть? – раздался сковывающий серд-

це голос, осязаемый всеми органами чувств. – Ты, жалкий человечишка, считаешь, что готов к такой встрече? Наслушавшись безумных созданий, именуемых ангелами, думаешь, твой час пришел? Стоит мне только захотеть и мелкий вредитель вроде тебя бесследно исчезнет. Хочешь посмотреть мне в глаза?

− Мне без разницы, – стараясь держать себя в руках, отозвался Максим, – я знаю кто я. Я знаком с правилами, установленными не тобой. Если бы твои возможности совпадали с твоими желаниями, ты бы давно убрал меня со своей дороги, а не парился сейчас на этом пыльном чердаке, придумывая разные фокусы.

− Что ж, по правилам − так по правилам, – со злостью прошипел голос, – посмотрим, как оно будет дальше. В одном с тобой соглашусь, не стоит мне с тобой состязаться в словоблудии. Живи и оглядывайся. Я всегда буду рядом, всегда, – голос затих, оставив после себя легкую вибрацию воздуха.

Максим в задумчивости потер лоб, до конца не веря, кто с ним только что говорил.

«Вот так встреча, – пронеслось у него в голове, – ничего себе слазил на чердак. Хотя какая там встреча, так, вроде сеанса громкой связи. Обложили змеи со всех сторон. Ничего, не из таких передряг выбирались, не маленькие».

***

…Небо над городом затягивалось тяжелыми, серыми тучами, которые поглотили солнце и были готовы в любую секунду обрушиться проливным дождем. С их появлением тишина стала более настораживающей. Казалось, природа застыла в ожидании потопа с небес. Ветер беспощадно терзал сваленные в кучу листья с деревьев, разнося их по окрестностям, на беду дворником. На мгновенье вихрь утихомирился, будто не желая мешать тяжелым каплям дождя срываться с могучих, свинцовых туч и нестись стремительно вниз водяной стеной, ударяясь и разбиваясь о землю.

Шакал стоял у окна и в задумчивости глядел на улицу, где погода, сойдя с ума, пыталась утопить город. По всей видимости, сделать она это хотела очень быстро, пока хватало сил. Из пространного оцепенения его вывел голос помощника.

− Господи Аслан, – прикрывая за собой дверь, негромко произнес он, – к вам просится Джемал Гудадзе. Говорит, вы его ждете.

− Да, пусть заходит, – задернув штору, Шакал отошел от окна. Выражение лица его при этом не изменилось.

− А, мой друг, заходи, – пригласил он своего посетителя, жестом показав, куда можно присесть. – Что тебя беспокоит? Хотя, есть о чем переживать. Не понимаю, как все произошло? Чертовщина, да и только.

− Я как раз по этому поводу и хотел поговорить, – осторожно усаживаясь, стараясь не скрипеть кожаным креслом, выдохнул Джемал.

Он прекрасно понимал сложившуюся ситуацию. Снимки, сделанные друзьями, не давали ему покоя, а ждать, чтобы они появились на улице, он не хотел, поэтому решил все рассказать боссу. Тот выслушал его с неподдельным интересом. Хотя интерес был не в том, что Джемал попал в некрасивую историю. Слушая рассказ своего гостя, Шакал все больше приходил в ярость.

− Скажи мне, мой дорогой, – с трудом сдерживая себя, чтобы не перейти на крик, произнес он, – почему ты все это время молчал?

− Я не знал, я боялся. Ситуация очень деликатная. Я думал, что… Что обо мне могли подумать?

− Плевать на всех и на все. Ты хоть понимаешь своей тупой башкой, что если бы все рассказал сразу, не было бы столько трупов.

− Я виноват, – глядя в пол, обронил Джемал.

− Мы что, в школе? – переходя на крик, продолжил Шакал. – Виноват он… Да тебя… Скажите, пожалуйста, какой стеснительный. Слухов испугался. Ты пойди матерям погибших расскажи о своей застенчивости.

− Все верно. Вы правы. Я готов принять любое наказание, – голос Джемала дрожал, его огромная фигура вдруг скукожилась и превратилось в темное пятно. Его тело и дух парализовал животный страх. Руки предательски дрожали, отдаваясь дробью в коленях. Шакал не без удовольствия наблюдал за Джемалом. Ему всегда нравилось внушать людям ужас. Его естество ликовало. Он чувствовал себя всемогущим, но трясущийся от страха человек, сидевший напротив, был ему нужен, и в связи с этим, желание убить провинившегося сменилось трезвым расчетом – использовать его на службе. Тем более, что после великодушного прощения, служебное рвение провинившегося должно быть еще усерднее.