Отпущение грехов

Когда затих то стук, то шелест падающих осколков, – смотря куда они попадали, возвращаясь из своего кратковременного полета, – когда отзвенело осыпающееся стекло прозрачного фасада гостиницы, Ружин поднялся и, скособочившись, по-прежнему прижимая к себе папку левой рукой, заспешил в сторону.

Черт бы подрал этих «Вестников»! Каким-то образом они добрались до него, и очень не вовремя. Хотя каким образом – более или менее понятно. Наверняка вчера кто-нибудь из трех ублюдошных сектантов, пытавшихся с ним расправиться, запомнил номер улепетывающего со всех колес – если так можно выразиться – автомобиля и выяснил, чей он, где находится в данный момент, и прочая, и прочая. Но до чего же не ко времени прозвучал этот взрыв! Встреча назначена на шесть часов, и она должна состояться во что бы то ни стало – слишком мало времени осталось до начала операции «Пирл Харбор». Если Ружин надолго задержится у крыльца с целью объяснить интересующимся, – среди которых, понятное дело, уже очень скоро окажется полиция, – что с ним ничего плохого не случилось, но это вовсе не значит, что сам он имеет какое-то отношение к взрыву, то эта бодяга растянется очень надолго.

Ружин не мог допустить такого. Пока информация не передана, миссия завершенной не считалась, и его целеустремленную натуру это коробило. Поэтому он решил, что сейчас не самое удобное время подавать пример законопослушания, подобрал ноги в руки и поспешил в «Розовый фламинго». Если полиции будет угодно искать его, то пусть поиски закончатся не раньше, чем он передаст документы пришедшему на встречу человеку.

Ему удалось благополучно скрыться за углом, но от этого путь к ресторану сделался вдвое длиннее, потому что теперь требовалось обойти гостиницу по кругу. Быстро двигаться Ружину было трудно, – правая сторона тела налилась неподъемной тяжестью, – но он стиснул зубы и пошел-таки быстрее, потому что часы на запястье не пострадали и показывали уже без четверти шесть.

К означенному времени он успел. Даже с запасом в две минуты. Подковылял к стойке бара и хрипло бросил:

– Стакан пива!

Бармен выполнил заказ, не сводя удивленного взгляда с ружинского лица. Оно, изрытое мелкими кровавыми точками, – следами мраморной шрапнели, причем только с одной стороны, – и впрямь выглядело весьма занимательно. Но самому Ружину не было никакого дела ни до своего побитого каменным градом лица, ни до удивленного взгляда. Взяв полулитровый заказ, он прохромал к окну и уселся за столик.

Почти сразу же рядом примостился плюгавенький старичок, осведомившийся:

– Это, случайно, не вы вчера ночью в одно известное место наведались? По просьбе известного вам друга?

Ружин решил, что такая размазня ему сейчас совершенно ни к чему, а потому конкретизировал свой вопрос-ответ донельзя:

– Вы из госбезопасности?

– Молодой человек! – плюгавый старец помотал своей лысой головой, отчего стал неприлично похож на еврея, отвергающего невыгодную сделку. – Если уж быть до конца точным, то я полковник Федеральной службы безопасности. Но зачем же сообщать об этом во весь голос?

– Вы меня извините, – Ружин не принял укоризненного тона престарелого полковника и продолжал держаться довольно агрессивно, – просто меня заколебала эта конспирация. Во всяком случае, на сегодня. Когда я выходил из гостиницы, какой-то придурок подорвал крыльцо. Не знаю, почему я остался жив. Меня звездануло камнем, который весит раза в три больше, чем вы во всей вашей зимней амуниции; меня сильно пришибло и лицо посекло осколками. Так что поймите меня правильно – мне сегодня не до конспирации.

– Да? – удивился полковник. – Это сектанты отметились?

– У вас есть другие предположения? – Ружин сообразил, что вопрос вышел довольно грубым, и добавил, уже мягче. – Я вчера каким-то образом прокололся в слежке и они, кажется, взяли меня на заметку. Может быть, хотели одним махом уничтожить и свеженького врага, и похищенные документы. Ну, им не повезло. Повезло мне.

– Да уж, – пробормотал полковник. – Повезло. Значит, говорите, документы целы?

Ружин уставился на него пристально, словно пиявка. Его вдруг охватило подозрение. Легче легкого, увидев, что взрыв пришелся мимо цели (смешно, правда? Анна Каренина промахнулась и паровоз прошел мимо), увязаться за оставшейся в живых жертвой и вешать ей лапшу на уши до тех пор, пока, вся увешанная лапшой, жертва окончательно не перестанет соображать и не отдаст добровольно то, что сперла полсуток назад. Потом встать и удалиться. Оперативник, пришедший на встречу, в это время к столику не подойдет, опасаясь засветиться. А потом, может статься, ситуацию исправлять будет уже поздно.

Полковник понял, какие мысли бродят в ружинской голове. Склонившись над столиком, он прошептал:

– Вам привет от Геннадия Васильевича. Интересуется, как прошел полет?