Отпущение грехов

Однако и этот своеобразный ритуал нынче не взбодрил. Он действительно выдохся. Возможно, на несколько лет вперед. Это произошло так неожиданно, что застало его врасплох, отчего лицо Олега надолго застыло в маске недоумения. До этого момента он склонен был считать себя двужильной личностью, которая сможет все, а потом еще немножко, поэтому утром и поднапрягся. Как показало время, напрасно. Чубчик, сволочь, был разумнее – расходовал себя прагматичнее, сразу после набега отправившись спать. Причем, Ружину пришлось проводить его до самых дверей номера, иначе тот растянулся бы, где стоял, и задал храпака. Приведись – даже на пороге гостиницы. Нужно было последовать его примеру, но Ружин, у которого в этот момент открылось второе дыхание, махнул на отдых рукой и принялся за сортировку изъятых бумаг. Три толстенных папки с фотографиями возможных врагов секты, списки членов, списки гэбэшников, списки храмов – православных, мусульманских, буддийских. Списки, списки, списки… И во всем этом добре – ни намека на систематизацию. Сектантов она, кажется, совсем не заботила. Возможно, потому, что все было продублировано в электронном виде. Внесли свою лепту в бумажную неразбериху и сами налетчики, когда ночью беспорядочно, на скорую руку, сбрасывали бумаги в пакеты. Поэтому Олегу пришлось поутру провозиться с сортировкой без малого пять часов, глотая бумажную пыль и ни на секунду не расслабляясь. А Чубчик в это время сперва дрых без задних ног, а потом трахал свою шлюху, как добрый бык-производитель. И Ружину, ко всему прочему, приходилось выслушивать яростные стоны страсти, доносящиеся из-за стены. Не удивительно, что в итоге он оказался так отчаянно измотан.

Олег долго сидел над обедом, без всякого аппетита ковыряясь в разных вкусностях, в которых не мог себе отказать, когда позволяли финансы. В любой другой день ему хватило бы четверти часа, чтобы сложить содержимое восьми заказанных блюд в желудок. В любой день – но не в этот. Нынче трапеза закончилась, когда часы показывали аж половину шестого и пришла пора идти на встречу.

Собрав в папку то, что показалось ему наиболее важным, включая объемистый перечень всевозможных храмов, Ружин положил в карман флэшку и вышел из номера. Остальные документы, в которых ФСБ нуждалась не так остро – к тому же, скорее всего, еще и продублированные в электронном виде – он рассчитывал передать тем же путем, как ему и Чубчику было передано оружие, то есть – засунув под ложное дно кровати. О чем и собирался сообщить на встрече.

Если брать по крупному, рассуждал Олег, спускаясь по лестнице, то наибольшую выгоду от всего этого предприятия поимел Чубчик. Приглашая его в партнеры, Ружин исходил из того, что дело получится на редкость сложным, что казалось вполне естественным, если даже госбезопасность о него все свои зубы обломала и решила воспользоваться чужими. Но ничего подобного не произошло; опасения не оправдались. Чубчик получил свое отпущение грехов, не прикладывая особых усилий. Грохнул Цехового, когда вполне можно было обойтись без убийства; слегка поиграл в тир в подвале, нашел медвежатника – но даже вкупе все эти достижения едва ли тянули на последнее пике Николая Гастелло. Задницу явно не надрывал, хотя, надо признать, идиоту-гению заплатил из своего кармана.

Все-таки процесс пищеварения и на сей раз сослужил добрую службу. Мозговые процессы в ружинском черепе стали возвращаться к привычному активному режиму, и, если еще не кипели, то были уже вполне горяченькими на ощупь.

Спустившись в холл, Олег кивнул администратору, у которого накануне взял машину, поднял вверх правую руку, демонстрируя ему большой палец, и покинул гостиницу.

Вместе с треском захлопнувшейся двери к Ружину окончательно вернулась бодрость. Внезапно он осознал, что для него тоже все складывается как нельзя лучше, что они с Чубчиком оказались на высоте и, даже если это было достигнуто легкой ценой, в том большей частью их заслуга, ну и, чуть-чуть, игра случая. Но везет достойнейшим. Получается, Ружин с Чубчиками были теми самыми достойнейшими. И, улыбнувшись этой мысли, он шагнул с крыльца.

И сразу уши его отказались что-либо слышать, заложенные мощным взрывом. Где-то сбоку полыхнуло пламя, слегка затушеванное мельчайшей пылью и большими кусками мрамора, в которые превратилось заурядное секунду назад крыльцо гостиницы.

Одна из мраморных ступеней спасла Ружину жизнь, плашмя ударив в плечо и сбросив в ближайшие кусты. Удар был силен, его последствием стало то, что правая рука временно отказалась нормально функционировать – к примеру, подниматься выше пояса. Бицепс так раздуло от прилившей крови, что рубашки ружинского гардероба грозили на какой-то период выйти из моды, уступив место эластичным футболкам.

Но обошлось без перелома. Больше того – ударившая в плечо каменная плита на пару мгновений стала щитом, прикрывающим голову от попаданий мелких осколков, а потом и вовсе избавил от необходимости изображать мишень.