Отпущение грехов

– Удачи, – Козодой выглядел уже на удивление благодушно. Ничего страшного не произошло. Просто небольшое дорожно-транспортное происшествие. Не происшествие даже – карикатура на него. И этот тип – тоже карикатура. Да мало ли таких болванов по большому городу шатается? Но в душе Ружин громко, неудержимо и даже истерично хохотал – под ремнем снисходительного вождя Козодоя дожидался своего часа жучок. Получилось!

Провожаемый взглядами двух только что обманутых им типов, Ружин уселся в машину и вырулил на трассу с ловкостью куда большей, чем это сделал бы простофиля, какого он изображал. Этот момент Олег упустил, не просчитал. И в глазах ушлого Еремеича зажглись недобрые огоньки подозрительности. Правда, тут же погасшие. А Ружин о них так и не узнал. Он радовался удачному воплощению своего хитрого плана.

Успех и впрямь был серьезным. Теперь Ружин мог стопроцентно рассчитывать на получение самой свежей информации из логова врага. И она должна начать поступать очень скоро – в том, что Козодой следует на очередное ежедневное заседание клуба «Убей миллиончик», сомневаться не приходилось.

Отъехав на пару кварталов, Олег подрулил к какому-то магазинчику, витрину которого изнутри закрывали бесчисленные цветы, остановился и, взяв в руки приемник, снова принялся вертеть ручку настройки, ловя сигнал только что установленного жучка.

Поймав его, он с недоумением прислушался. Звуки были очень странные. О том, как передается топот ног по тротуару, он уже знал из недавнего опыта с джинсовым стражем. Но то, что транслировал новый жучок, вовсе не походило на это. Правда, Козодой явно шел куда-то. И, судя по отсутствию голосов, шел в гордом одиночестве. Только шаги были необычно глухие, гулкие, какие-то шлепающие, будто он шагал по раскисшей тропе или попросту обул ласты. К тому же шагам вторило эхо.

Минуты две Ружин с недоумением вслушивался в то, что предлагал его вниманию динамик, потом шлепающие звуки исчезли, шаги слегка зацокали, но эхо никуда не исчезло.

Цоканье продолжалось совсем недолго. Ему на смену пришло то, что Ружин сразу же безошибочно определил – Козодой шел по длинному пустому коридору с деревянными полами. Звук школы, когда все на уроках. Полузабытое ностальжи.

Наконец послышались голоса. Приветствие, какие-то незначительные вопросы и ответы, по общему тону которых Ружин понял, что самого интересного придется еще подождать. «Полчаса», – сообщил голос, не принадлежащий Козодою. И даже не пояснил, полчаса – чего? Но Ружин на всякий случай решил принять этот срок за исходную точку.

– Все в сборе? – спросил Козодой.

– Сегодня всех не будет, – ответил глухой бас. Реплика была довольно неожиданной, и Ружин насторожился. – И никогда уже всех не будет.

– Что такое? – лениво спросил Козодой.

– С полчаса назад позвонил Пахом. Цехового убили.

– Не понял, – голос декана напрягся, в нем зазвенела медь тревоги.

– Скорее всего ограбление. Карманы полупустые, – сообщил бас. – Труп был в туалете. Голову о сливной бачок проломили.

– Господи! – Ружин услышал тяжелый вздох. – Прими душу раба твоего и упокой ее! Что за люди?! Но он ведь был вооружен. Он всегда носил с собой пистолет, насколько я знаю.

– Пистолета тоже не было. Забрали, как и часы с бумажником.

– А куда смотрела охрана? Они же за ним вечно, как собачонки, увивались!

– Говорят, заметили убийцу. Но взять не смогли. Хотя я сомневаюсь, чтобы они кого-нибудь видели. Четыре здоровых лба – да чтоб с одним человеком не смогли справиться? Наверное, просто хорошее лицо при плохой игре пытаются сделать.

– Не нравится это мне, – пробормотал Козодой. – Перед самой операцией… Не нравится!

Он еще долго продолжал что-то бормотать, – почти все оставшиеся полчаса, – но Ружин его уже не слушал. Смерть Цехового – дело рук Чубчика. В отличие от пребывающих в сомнении сектантов, он знал это наверняка. Напарник вступил на тропу войны. Но почему так однозначно, так бесповоротно? Ведь когда они утром обговаривали такой вариант – силового воздействия – ими была оговорена и осторожность, которой следует при этом придерживаться. Собственно, об убийстве утром и речи не шло. О похищении и допросе с пристрастием – а это совсем другое дело. Чубчик же сразу, словно дрова порубить к дедушке в деревню выбрался – раз, и насмерть. Даже грубовато как-то.

Впрочем, обвинять его не стоило. По крайней мере, не сильно. Все, что можно было сделать в смысле маскировки, он сделал. Его заметили (судя по тому, что сообщил второй голос), но взять не смогли. Если, конечно, действительно заметили, а не – как предположил информатор, – попытались скрыть свой конфуз. Что тоже было весьма вероятно.

– Собственно, – подумалось вдруг Ружину, – чего еще можно ожидать от профессионального убийцы?

Дело, в которое он влез, было деликатным, но ведь и сам он действовал деликатно, правда, на свой лад. По другому просто не умел. Для Чубчика это вполне естественный поступок. Вот если бы таким образом поступил сам Ружин…