Отпущение грехов

Поэтому он видел, как захлопнулась дверца и «Жигуль», слегка помигав поворотником, влился в общий поток транспорта.

Ружин сделал то же самое. Дождавшись, когда «шестерка» проедет мимо, выдержал интервал в два нейтральных автомобиля и пристроился третьим. В «Жигулях» сидел Сам. Декан факультета философии Константин Козодой. Это была удача. Надеяться на нее заранее не хотелось, хотя позывы и были. Но к чему отравлять себе душу бесплодными мечтами? Окажись в машине Иванов или Катаев, Ружин бы принял это, как должное, ничуть не расстроившись. Жизнь под девизом «Надейся на лучшее, но готовься к худшему», доставляла немало мелких радостей вроде нынешней.

Не забывая следить за дорогой, он обдумывал ситуацию. Парень с конским хвостом на голове, судя по разговору, мог проторчать на солнцепеке до самого вечера. Похоже, в его обязанности не входило посещение сборищ для посвященных – он должен был только встречать и провожать генералитет. И, быть может, фиксировать время прибытия и убытия каждого. Так что рассчитывать на его маячок больше не приходилось. Требовалось как-то исхитриться и повторить трюк с Козодоем. Хотя – и он знал это – такая операция легкой не будет. Если уж гэбэшники понесли потери, пытаясь засунуть нос дальше, чем следовало, то Ружину, действующему в одиночку, рассчитывать на успех – верх самонадеянности.

В «Жигуленке» хвоста пока не замечали. Да и трудно было заметить, проехав всего пятьдесят метров. А именно преодолев эту дистанцию, «шестерка» остановилась. Водитель остался сидеть в салоне, а Козодой выбрался наружу и склонился к окошку, давая тому последние указания.

И тут Ружина осенило. Сделав вид, что вовсю щелкает варежкой, он принял слишком сильно вправо и аккуратно оцарапал бок «Блюберда» о «Жигуленок», заодно обломав боковые зеркала на обоих машинах. Раздался неприятный скрежет, Козодой резко выпрямился и метнул молнии из глаз.

Ружин остановился. Так, что подпер водительскую дверцу «шестерки». И, пока блокированный со своей стороны водитель менял диспозицию, перебираясь на пассажирское место, поближе к свободной дверце, схватил жучок и бросился к Козодою. Вид у него при этом был очень виноватый, и декан вряд ли мог догадаться, что этот раззява, у которого в руках мыши мышат делают, подстроил ситуацию специально.

– Ради бога, извините! – Ружин одной рукой вцепился Козодою в рукав, а другой – едва не в галстук, и заискивающим взглядом отутюжил его лицо. Ловкость рук и никакого мошенства, как говорил Папа Карло, вырезая Буратино из полена – жучок оказался под ремнем ошалевшего от неожиданности, брезгливо скривившегося объекта. Правда, не сзади, а спереди, рядом с пряжкой. Но Ружин надеялся, что декана не приспичит по-большому, а по-малому достаточно расстегнуть ширинку. Оставался солидный риск того, что, отходя ко сну, Козодой заметит жучок и все поймет. Но то был риск оправданный: сейчас главное – вычислить, где расположена штаб-квартира секты. Даже если дадут сигнал тревоги, вряд ли сектанты начнут уничтожать все следы посреди ночи. Все-таки, не армия – пойди, набери нужное число исполнителей. Вот ранним утром – да. Но к этому времени можно будет переговорить с Чубчиком и совершить налет на их основную базу. А там уж и посоревноваться в ловкости и в скорострельности. Почему-то у Ружина было такое чувство, будто достаточно захватить банк данных, и можно рапортовать об успешном завершении операции.

Козодой тем временем слегка пришел в себя и с тем же брезгливым выражением на лице стряхнул руки просителя с рукава и груди, пробормотав при этом невыразительным тоном:

– Ну-ну, дружок. Спокойнее. Что ты хочешь? Извиниться хочешь?

Ружин лихорадочно закивал головой, но его порыв прервал водитель «Жигуленка», который все-таки выбрался наружу.

– Какой, на хрен, извиниться! – заорал он. – Ты, сволочь, мне с левого борта всю краску ободрал! Ты знаешь, сколько сейчас стоит покраска, гад? А боковое зеркало я на твое «извините» крепить должен?!

– Возместить надо, – с укоризной сказал Козодой.

– Я в баксах, в баксах! – Ружин включил дурака. – Пары сотен хватит, а? Только милицию не надо, пожалуйста! Машина не моя – друга, я к нему в гости прилетел, взял покататься, город посмотреть, ни прав, ни доверенности… Не надо милиции, а?

– Ну что, Еремеич? – как старший по должности, Козодой взял инициативу в свои руки, однако, будучи истинным демократом, за советом обратился к подчиненному. – Хватит нам двести долларов?

Тот хмуро посмотрел на Ружина, потом, подсчитав что-то в уме, кивнул:

– Ладно. Раз такое дело… Понимаю – первый раз в городе, все интересно, все сразу посмотреть охота. Гони бабки.

Ружин достал из кармана бумажник, отыскал две сотенные бумажки и протянул шоферу:

– Вот!

– Добро, – кивнул тот. – Все мы люди. Только больше ворон не лови, а то смотри, парой соток не отделаешься. Не все такие честные, как мы.

– Ага, – кивнул Ружин. – Я поеду, да?