Откуда берутся деньги, Карл?

Можно только поражаться, как удалось Столыпину провести землеустройство. Сколько потребовалось землемеров, сколько пришлось проделать колоссальной бумажной работы, чтобы ликвидировать чересполосицу. Иначе нельзя было дать крестьянину, вышедшему из общины, цельный кусок земли, на котором только и возможно ведение безубыточного хозяйства. Сколько потребовалось агрономов, чтобы научить крестьян получать урожаи. Сколько внешкольных классов надо было открыть по всей России, чтобы объяснять крестьянам основы агробизнеса.

Столыпинская реформа, побудив крестьян выходить с землей из общин, создала условия для индустриализации в сельском хозяйстве. Крестьяне стали применять машины! Конечно, не было денег, но возникали станции проката оборудования, кооперативы и земельные товарищества — по сути, зародыши акционерных обществ. Поэтому не провалом закончилась реформа, как даже сегодня считают многие. Она закончилась убийством Столыпина, а вскоре после этого — войной. «Известный российский исследователь Игорь Бунич убежден, что, если бы программа Столыпина воплотилась в жизнь, к 1940 году Россия экономически обогнала бы США и эволюционным путем пришла бы к парламентской монархии»[29].

Конечно, дело шло трудно! Как иначе: в континентальной Европе ликвидация чересполосицы и землеустройство на капиталистический манер, начавшись еще в XVI веке, продолжались три века. Крестьяне всех стран консервативны и крайне невосприимчивы к переменам. В Германии, Финляндии, Польше они в массе своей не хотели жить на хуторах, а продолжали держаться за свои деревни, лишь несколько упорядочивая чересполосицу, но не отказываясь от нее. Случаи стихийного народного творчества в таких вопросах крайне редки. Во всех странах это дело энергичных правительств и просвещенных помещиков. Крестьяне начинали верить в эффективность обособленного хозяйства только на живых примерах, не быстро и не легко. Люди всегда привержены привычному укладу жизни, «это слишком по-человечески», как говорил Витте. Столыпин же повторял, что общинный вопрос нельзя решить, его можно только решать.

Из общины за годы реформы вышло меньше половины крестьян, что тоже ставится Столыпину в вину. Надо иметь медный лоб, чтобы полагать, что сознание, которое формировалось в течение двух веков крепостничества и полувека после его отмены, вдруг враз изменилось бы оттого, что крестьянин получил бумажку о собственности на землю. Сознание и сегодняшнего традиционного сектора меняется крайне медленно. И сегодня «мыслящие и образованные» ставят народу в вину его «общинную психологию», не желая понимать, что превращение крестьян в свободных собственников было перечеркнуто революцией, а затем общинное мышление только закреплялось все последующие 70 лет.

Тем не менее к началу Первой мировой войны из общин вышло более 30% крестьян. В центральных частях Европейской России, на ее юге эта цифра превышала 50%. Это уже было качественным изменением и в экономике, и в сознании.

Ставится Столыпину в вину и другая мифическая неудача: дескать, народ страдал от малоземелья, а этот вопрос Столыпин не решил. Между тем средние наделы в России были в полтора-два раза больше, чем в большинстве стран Европы. Не в безземелье было дело, а в почти первобытном земледелии, которое истощало земли за несколько сезонов. Варварская эксплуатация земли, неизбежная при постоянных ее переделах, как раз и создавала видимость нехватки земли. Реформаторы же обеспечивали крестьян агрономами, открывали школы земледелия, стимулировали ссудами применение техники, внедряли кооперативы. В коротком очерке невозможно описать, какого масштаба аграрно-техническую революцию произвела реформа.

Крестьянский банк уже не просто распродавал перезаложенные помещичьи участки, но перед этим проводил на них землеустройство. Когда вполне приличные, цельные наделы стали продаваться крестьянам, тут и произошел перелом в отношении крестьянства к реформе. За 1907-1908 годы поступило более 700 тысяч заявлений о проведении землеустройства. На более крупных наделах можно было разделять землю на пахотную и кормовую, началось быстрое развитие животноводства. Начался невиданный ранее экспорт: в 1910 году Россия стала экспортировать птицу, свинину, молоко и яйца. За годы реформы прирост капитала в деревне превысил 1,5 млрд рублей — немыслимо много для того времени и «того» рубля.