Открывается внутрь

Вспышки прекращаются. Ор в коридоре унялся, но слышен топот, встревоженные голоса. Захлебнулся, наверное, и посинел, – думает Алиса, – вот действительно мать ненормальная, все они правы. Алиса спешит, хватается за датчики, пытается сама срывать их. Медсестра слегонца, лениво шлепает ее по руке: куда!

Кондрашкин презрительно молчит. Алиса выскакивает в коридор.

Вся очередь столпилась вокруг цыганки и Костика. Цыганка пляшет с Костиком на руках. Худой и бледный молодой человек с бородкой, постигший всю философию жизни, трясет поющим мобильником перед зареванным личиком Костика. Женщина в розовой юбке читает вслух Чуковского. Алкаш в дырявых ботинках показывает на Алису и кричит:

– Костик! Позырь, это же мама идет!

Костик судорожно всхлипывает, плакать у него уже нет сил. Алиса хватает его на руки.

– Спасибо, – говорит Алиса, – огромное спасибо!.. Простите!..

– Ничего, ничего!.. – говорит очередь. – Все нормально!.. Все в порядке!.. Не за что!..

* * *

И вот Алиса уже едет по кольцевой, огибая город.

И здесь, конечно, возникает масса вопросов.

Едет ли Алиса со скоростью потока? Не перестраивается ли неожиданно, создавая аварийные ситуации? Какой инструктор был прав – панический или пофигистический? Одобряют ли Алисин стиль вождения отец и брат? Полна ли она ответственности перед обществом и потомством? В здравом ли она уме и удерживается ли где бы то ни было, что принимает и кому давала, кто сидит с ней рядом, спит ли Костик на заднем сиденье?

Да, возникает масса вопросов. Но ответы на все эти вопросы невозможны. Все это останется неизвестным. Потому что до всего этого – кому бы то ни было – больше не должно быть ровным счетом никакого дела. И солнце вспыхивает в окнах высоких домов.

10. Стас

Стас Марков просыпается по утрам и хочет сдохнуть. Надо бы пойти поучиться. Или, может, сходить поработать. Или подготовиться к завтрашнему экзамену. Но делать ничего не хочется. Хочется скорчиться под одеялом и сдохнуть. Или хоть поспать.

В этом состоянии он пребывает давным-давно. Ему хочется забить на все, сидеть дни и ночи и мочить гоблинов по сети. Но Марков бдит. Он не даст ему забить. И так уж целое детство не воспитывал, бросил их с мамой, когда Стасу было три. Теперь наверстывает упущенное. Пристроил работать к себе. Не поинтересовавшись, как водится, хочет ли Стас в этой жизни заниматься экономикой или, там, рекламой. Ну, а если бы спросил? Что бы Стас ответил?

Ничего бы не ответил. Вот и стал Стас менеджером в агентстве при папе. И девчонку, которая нравилась, тоже туда устроил. Крутым хотел показаться, блядь. А потом в агентство пришел работать копирайтер этот. Петр. Матерый, блядь, человечище. Это было полтора года назад. Сейчас их ребенку шесть месяцев.

С тех пор как она ушла, Стасу не хочется жить. Вернее, это произошло постепенно. Сначала Стас пытался делать вид, что ему наплевать. Съездил в Индию. Пошел учиться, уступив папашкиным настойчивым просьбам. Купил машину, получил права. Но себя не обманешь. И вот постепенно стало ясно, что ничего в жизни больше нет и никогда не будет. Да и не было, по большому счету.

Ведь это же в школе еще началось. Главное было желание – дотянуть как-нибудь до конца уроков (Стас не прогуливал) и пойти бухать с приятелями. Не, ну бухать – громко сказано; так, пивка с чипсами поколупать в парке. И даже понтов этих Стасу никогда было не надо. Успеха там, карьеры. То есть нет. Ему всегда было приятно, когда учитывали, кто у него папашка. И когда ему немножко завидовали. Нет, не сильно, не так уж. Сильно не надо, это уже ненависть получается. А вот так чтоб немножко. Но теперь Стасу уже и на это наплевать. Так все задрало, что ему абсолютно по барабану. И от чего устал – непонятно. Вроде на работе не перенапрягается, учеба вообще делать нечего по сути… Ну на хуй нужна такая молодость, когда ничего, ничего не хочется?

Восьмой звонок за утро, приходится взять трубку. Женя, епт.

– Стас, перезвони Геннадию Олеговичу! Он очень просил тебя позвонить!

– Отвали, пожалуйста.

– Стас, когда ты придешь? Тебя ждать вообще?!

Стас жмет на отбой. Сползает с кровати, идет в душ.

Хорошо хоть, скоро Марков с Региной уедут. Отдыхать, на десять дней, на Средиземное. Можно будет вообще не вставать с постели, забыть о том, что дедлайн по договору, что опять название неохраноспособное, и папаша не будет долбить со всякой ненужной дребеденью, типа этого конкурса дизайнеров, который тоже повесили на Стаса.

Ах да. Перезвонить Геннадию Олеговичу. Блядская стерва Регина со своими сраными претензиями. Тупой Геннадий Олегович со своими идиотскими запросами.

Стас берет телефон и звонит Геннадию Олеговичу. Вернее, он думает, что звонит Геннадию Олеговичу. С той стороны долго плывут двойные мегафоновские гудки, а потом трубка говорит знакомым настороженным голосом:

– Алло?

Позвонил ей. По ошибке.

– Привет. Это ты, что ли?!

– Ты кому звонишь?

– Тебе.

Стас стоит посреди коридора, голый, с полотенцем на бедрах. С него течет холодная вода.

– Ты как? – Стас.

– Я его выгнала, радуйся.